Считается, что эта свежепобеленная мечеть, сложенная из новых сырцовых кирпичей, основана в 1366 году, а четыре века спустя Абдаррахман ас-Саккаф завел в ней обычай собираться по четвергам и понедельникам для религиозных песнопений. О таримской мечети ас-Саккафа и радениях в ней упоминал Роберт Сарджент в своей книге «Проза и поэзия из Хадрамаута», но сам на саккафовских радениях не бывал.
Несмело вхожу в полуоткрытую дверь. Мне вдруг пришли на память слова великого арабского богослова аль-Газали о том, кто должен присутствовать на «громком зикре», или общем радении: «Собираются суфии всей общины без посторонних, которые могли бы поколебать дух участников зикра, и без новичков». Но до начала зикра еще часа два, а до этого вход в мечеть открыт всем. За мной входят мои спутники — молодой ленинградский исламовед Саша Кныш и еще более молодой сотрудник Йеменского центра культурных исследований Абдаррахман ас-Саккаф — полный тезка таримского суфия, выходец из сейунской ветви этого обширного рода, гордящегося происхождением от пророка Мухаммеда.
Главное пространство мечети — двор, покрытый чистыми пальмовыми циновками, справа помещение для омовений, впереди михраб — ниша, обозначающая направление на Мекку. К нам подходит пожилой человек в длинном белом одеянии и белоснежном тюрбане — имам Мухаммед Алавк аль-Айдрус, расспрашивает, кто мы, откуда. После короткой вечерней молитвы имам приглашает нас к себе разговеться, ведь рамадан еще не кончился.
Дома у Мухаммеда аль-Айдруса немало книг, и разговор, естественно, заходит о суфийской литературе.
— Мы называем наши встречи в мечети не зикр, а хадра («посещение»), — говорит аль-Айдрус. — Цель хадры, как считали наши предки, насытить дух и воспарить к небесам. Для этого священные слова поются на старые мелодии, пришедшие к нам из Египта и Северной Африки. Правда, сейчас, в конце рамадана, особого воспарения духа не бывает: люди устали, и хадры проходят не так живо, как в иное время. Да вы увидите сами…
— О Саад, — почтительно перебивает имама один из его домочадцев. — Скоро начнется хадра, пора возвращаться в мечеть.
Крайний Юг Арабского мира — Йемен, долина Хадрамаут.
Дома в Хадрамауте возводят из глиняных сырцовых плит.
Бедуины — это кочевники-скотоводы. Настоящие мужчины носят юбки.
Бедуины племени халика на стоянке. Младенец в люльке — тоже бедуин.
Из пальмового листа плетут что угодно: корзины, сита, подносы, широкополые шляпы.
Над головой у торговца — бурдюки. С барана снимают кожу «чулком», отмачивают, прошивают, дубят — и бурдюк готов; вода в нем всегда прохладна.
У каждой крестьянки в поле — своя «крыша».
Деревянный плуг можно встретить не только в музее.
На станке — основа для повседневного женского платья. А когда-то ткачи ткали и вот такие мужские юбки…
Праздничные женские платья.
Ромбы, звездочки и раковины-каури считаются у арабов надежными оберегами.
Потомственный ювелир Ба Хишван из города Хаджарейна гордится семейной продукцией.
На Юге Аравии с древних времен верили, что серебро приносит удачу, а звон бубенцов отгоняет злых духов.
Ромбовидный орнамент называется «солнышко».