— Мирра годится на все случаи жизни, — расхваливает свой товар торговец. — У тебя заболел живот? Залей мирру водой и на ночь выставь на крышу. Утром выпьешь настой, и как рукой снимет. Ты поранил ногу, да избавит тебя от этого Аллах! Растолки мирру в ступке и присыпь рану порошком. Уходит гость — брось мирру в курильницу, пропал аппетит — добавь ее в пищу.
«Наука ароматов» неотделима от косметики и гастрономии. Каких пахучих веществ не подмешивали в еду — даже хальтит, выразительно названный «вонючей камедью». Впрочем, товарищей нет не только на вкус и цвет, но и на запах. Помню, как в Йемене повар решил угостить наших археологов распространенным местным блюдом — вяленой акулой. Они почуяли ее издали, бросились к дому, и первый их вопрос был: «Что случилось?!»
Арабы верили, что почва разных стран пахнет по-особому. Следопыты, мастера кийяфы, полагались на свой чуткий нюх не меньше, чем на острое зрение. И действительно, каждая арабская страна пахнет по-своему; кажется, можно узнать любую с закрытыми глазами.
Запах аниса и свежих листьев лимона? Сирия.
Аромат базилика, или, как его называют на Востоке, рейхана? Конечно, это ливанская деревня. Надолго покидая родину, ливанцы увозят с собой мешочки сухого рейхана, чтобы дышать Ливаном и на чужбине.
Сухой согретый воздух и спиртовой дух надкушенного манго? Не знаю, как для кого, а для меня это Каир.
Влажный компресс моря и неистребимый запах айда, полуразложившейся рыбешки, которой удобряют посевы и кормят верблюдов? Йеменская Венеция, белая Мукалла.
А запах имбиря, поднимающийся над чашкой бедуинского кофе? А запах меда и сандала, витающий над влажными листьями тумбака, сгорающего на углях кальяна? «Все ароматы Аравии», упомянутые Шекспиром, не ограничиваются благовониями, и говорить о них можно без конца. Пьеса Шекспира «Макбет» связана с арабской темой не только этим выражением. Три ведьмы, которых честный Банко, полководец шотландского короля, прозвал «пузырями земли», говорят о судне «Тигр», ушедшем в Алеппо. Они предрекают кораблю трудное и затянувшееся плавание — «трижды двадцать семь недель», после чего судно придет в порт разбитым. Любопытно, однако, о каком порте идет речь, ведь Алеппо расположен далеко от моря, — о Латакии, Смирне? Такие реалии в английской пьесе начала семнадцатого века, когда Великобритания активно проникала на Восток, встретить неудивительно (там же упоминаются пирамиды, медведь косматый из России и тигр из Гиркании — области восточнее Каспия). Удивительно другое: по меньшей мере две темы из «Макбета» перекликаются с сюжетами йеменского предания о царе Асаде.
Р. Холиншед, автор «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии», откуда Шекспир немало позаимствовал для своей пьесы, назвал трех ведьм, предсказавших Макбету королевский трон, «вещими сестрами, то есть богинями судьбы». Такие же «богини судьбы» на аравийской горе Ханум испытали мальчика Асада и посулили ему царский трон. Что ж, такой зачин часто встречается в сказках о предопределенной судьбе, но другая сюжетная перекличка позволяет думать, что тут не простое совпадение.
Вещуньи нагадали Макбету, что он будет неуязвим до тех пор, пока Бирнамский лес не двинется на Дунсинан. И вот, осажденный войском Малькольма, мстящего за убийство своего отца — короля Дункана, пораженный Макбет видит, как Бирнамский лес идет на замок Дунсинан, ибо не знавший о пророчестве Малькольм отдал приказ: «Пусть воины ветвей с дерев нарубят и над собой несут, чтоб тень листвы скрывала нашу численность и с толку разведчиков сбивала».
В предании об йеменском царе Асаде аль-Кямиле рассказывается о том, что при завоевании Восточной Аравии царь прибегнул к той же хитрости, чтобы обмануть зоркую девушку из племени джадис — Зарку аль-Йамаму. Желая узнать секрет ее зрения, враги вырвали ей глаза: оказалось, что все жилы в них были пропитаны сурьмой, ибо она постоянно смазывала ею веки.
Эта жутковатая история (в которой проявляется отношение к человеческому телу, типичное для кочевников-скотоводов) объясняет также столь распространенное на Ближнем Востоке пристрастие к сурьме: ей приписывается чудесное воздействие на зрение.
И наконец, последнее обстоятельство. Рассуждая о том, как узнать скрытое судьбою, Макбет восклицает: «Бывало встарь, что камни с мест сходили, деревья говорили и, гадая по воронам, сорокам и грачам, отыскивали авгуры убийцу…» Обращение к совету вещих камней, способных сходить с места, разговор со священными деревьями и гадания по полету птиц — это именно те способы, с помощью которых древние аравитяне пытались заглянуть в Книгу Судеб.