Работа оказалась действительно тяжелой, непривычной. Надо было обойти ежедневно свыше тысячи деревьев и выбрать из прибитых к ним металлических козырьков накопившуюся за три дня, сверкающую, как сотовый мед, смолку. В первый день Стянька пошла без ведра, чтобы только ознакомиться с делом. Она еле поспевала за вздымщиком — курносым смешливым парнем. Вздымщика словно бросало от сосны к сосне. Казалось, он еще не коснулся блестящим стальным крючком розовой поверхности дерева, а на землю уже упали две белые стружки.
— А теперь вот сюда.
Парень кивал на зеленую мшистую бороду вешки и, смахивая с носа капельку пота, бежал куда-то в сторону, на лету касаясь деревьев.
— А теперь сюда.
Стянька не успевала запомнить повороты и холодела от мысли, что завтра ни за что не найдет эту извилистую тропинку, эти похожие одна на другую вешки и сосны. Лес оборвался.
— Поняла? — спросил парень, выходя на солнечную поляну.
Стянька молчала. Парень захохотал.
— Ха-ха-ха! Не поняла! Ха-ха!
Стяньке вдруг стало весело, и она чистосердечно призналась:
— Нет. Не поняла.
— Бестолочь! — беззлобно сказал парень. — Чего ж мне тебя такую дали? Пойдем. — Он снова побежал.
Вечером Стянька вернулась в барак усталая, разбитая. Лицо, шея, руки горели от комариных укусов. Всю ночь перед глазами плыли головокружительно высокие золотисто-розовые стволы сосен, зеленые бороды мшистых вешек. На другой день пошла с ведрами и к вечеру едва-едва насобирала одно ведро. Она то забегала вперед и, замечая, что двигается очень быстро, возвращалась к пропущенным ею деревьям, то, как заколдованная, кружила на одном месте, снова и снова возвращаясь к соснам, из козырьков которых она сама несколько минут тому назад выбрала живицу… то ей казалось, что она не найдет дорогу к бараку.
— Ну, так с тобой на табак не заработаешь, — с упреком сказал вздымщик, встретив ее на обходе.
— Я привыкну…
— Пока привыкнешь, мне что — руки сложить? Мне резать надо.
Далекой и счастливой показалась Стяньке застоинская жизнь. «А все-таки не уйду! Около него буду, соколика моего. Может, увижу. Может…».
— Митенька, — говорила она вздымщику, — Митенька, я буду стараться…
— Ну, старайся!
Дня через три Стянька ознакомилась с участком и в работе не отставала от других. Только по-прежнему трудно было возиться с тяжелыми ведрами.
— А ты вот так бери, — видя, как Стянька, избоченившись, тащит в вытянутой руке полное ведро живицы, посоветовала одна из девчат. — На брюхо ставь! — Она ловко подхватила ведро и быстрой, летящей походкой понеслась от сосны к сосне.
Стянька замечала, что все парни и девушки живут дружно. Отчитывают и высмеивают только за дело. Ее неловкость в первые дни словно не замечали. Даже Митенька в бараке помалкивал и, рассматривая доску показателей, только за ухом чесал.
Вечерами около барака горели костры. Поднималась возня, игры, смех. Онисим, промысловый мастер, тридцатилетний холостяк, старательно подсчитывал дневной сбор и объявлял всем. Стяньке это нравилось. Она прикидывала, сколько заработала в день, и была довольна. Получалось хорошо. Митенька приносил из барака гармонь, садился на пенек и играл хорошие тоскливые песни. Его смешливое курносое лицо становилось задумчивым.
— Повезло тебе, Степанида. У тебя вздымщик гармонист.
— И холостой! — смеялись девчата.
Стянька отвечала шуткой:
— На гармонистов мне везет!
«Скоро ли увижу? Игру его услышу?» — думала она.
Стянька скоро подружилась с девчатами, и общение с ними заслонило ее печали. Да и работа начинала ей нравиться. Только, когда в бараке все затихало, она долго не могла уснуть. За окном плыла луна, задевая верхушки сосен. Темный лес таинственно шумел, и шорохи ночи рождали неясные волнующие мысли.
Наутро всех поднимал зычный голос тети Поли:
— А ну, вставай, девки! Наводи тувалет.
Стянька вместе со всеми мазала лицо дегтярным настоем от комаров.
— Не один кавалер с ума сойдет, — шутили девчата.
— А в лесу встретится — с душой расстанется.
Стянька заглядывала в осколок круглого зеркальца, как в лунный серпик, видя свои блестящие глаза… прислушивалась, не скажет ли кто о приезде нового техрука.
Однажды на участок заявился Колька Базанов. Он привез бочкотару для живицы. В леспроме не хватало лошадей, и застоинцы часто выполняли различные транспортные работы. Чумазая, растрепанная Стянька выскочила к нему навстречу: