— Коленька!
На нее дохнуло чем-то родным, домашним. И Колька Базанов, которого дома она недолюбливала, с которым часто ссорилась, показался ей теперь милым, близким.
— Ну ты! Рыжуху испугала, — с притворной строгостью оборвал Колька, но лицо его тоже расплылось в улыбке.
— Стянька! Тебя и не узнаешь. Чисто леший!
Они поздоровались за руку.
— Лешай не лешай, а на вид не вешай.
— Раз взглянешь — весь век тосковать будешь, — обступили Кольку девчата.
— Ну, как там у нас? — спросила Стянька.
Колька охотно рассказал о застоинских новостях.
— Отец твой лошадь купил у Вани Тимофеева. Страховку получил, задаток дал. Ваня собрался на Тракторстрой ехать. Ничего, меринок у него справный. А вам деньги когда давать будут? Степан велел спросить. С покосом управились. Рожь! У! Да пшеница уж желтеть начинает. Алеша Янов приехал с курсов, комсомольское собрание сегодня собирает, да я вот с бочками уехал. Подзаработать тоже. А Алеша-то заворачивает дело. У-у! — Колька покрутил пальцем. — Шимка тоже хочет на подсочку идти, говорит: «Скоро колхозы будут, тогда не уйдешь»…
Стянька задавала вопросы, а сама с замиранием сердца ждала… «Вот, вот… Сейчас скажет: приехал Костя!».
Но Колька скидал пустую тару, накатал на телегу бочки с живицей и поехал.
— Поклон заказывай, Стянька, — крикнул он.
— Фросе привет, — помахала Стянька рукой и, чувствуя себя обманутой, пошла на работу.
11
…«Приехал… Приехал!»
Стянька бежала к бараку. Ветки хлестали ее по лицу. Только выйдя из леса, она пошла тише.
У крыльца, привязанный к сосне, стоял Беркут, чутко поводя ушами, косясь глазом в лесную глушь.
— Не бойся, дурачок. Не бойся, — ласково прошептала Стянька. — Эх, ты! Пужливый больно…
На крыльцо вышла тетя Поля:
— На этом коньке-горбунке Бова-королевич в наше лесное царство прискакал… Начальство. Техрук новый приехал. Собрание ладит проводить.
— Платье вынеси! — попросила Стянька.
Тетя Поля вынесла платье.
Умытая, в чистом платье, с гладко зачесанными волосами, вся обновленная, Стянька вошла в барак и села у двери на свободный топчан.
Она увидела — все были одеты по-рабочему, и ей стало неловко.
Мастер Онисим что-то объяснял Косте, который торопливо курил. Лицо его выражало недовольство. Стянька узнавала его и не узнавала.
«Сердится», — с сочувствием подумала Стянька, и что-то неприязненное шевельнулось в ней по отношению к добродушному Онисиму…
— Хорошо, хорошо! Я поговорю с товарищем Корытовым. Выясню! — И Костя, погасив папиросу об угол стола, отвернулся от Онисима.
— Все собрались?
— Все, все! — раздались голоса.
Девчата перестали шептаться. Костя встал.
— Товарищи рабочие лесохимического терпентинного производства! Мой регламент ограничен, и я буду говорить немного. Чтоб только познакомить вас с обстановкой…
Минут двадцать он излагал книжную премудрость учебников. Слова его действовали, как заклинания. Девчата жадно слушали. Тетя Поля смотрела Косте в рот. Никто ничего не понимал. А Стянька и не пыталась понять. Ей казалось: вместе с Костей вошел в барак сладкий запах ягоды-малины. Она вздрогнула и опустила глаза, когда кончилось собрание и Костя размашисто, стуча сапогами, пошел на нее, — к выходу.
«Узнает?!»
Его глаза остановились на ее лице. В них блеснуло изумление… смущение. На щеках выступил кирпичный румянец.
— Ты?!
Стянька подняла счастливые глаза. Ее пепельные ресницы дрогнули.
— Ты тоже здесь, товарищ Грохова! — закончил Костя, овладевая собой, и сбежал с крыльца.
— Знакомый, что ли? — обступили девчата.
— Знакомый. Наш, застоинский, — машинально ответила Стянька, твердя про себя: «Все же узнал! Узнал!..».
12
Колька Базанов сказал правду: Ваня Тимофеев решил уехать на Тракторстрой. Решение это созрело постепенно.
Юноша давно мечтал о геройских подвигах, о служении народу… ему хотелось уехать из Застойного, научиться чему-нибудь и, вернувшись в родное село, стать «борцом за новую жизнь».
И не только мечты звали Ваню вдаль: личные дела его сложились таким образом, что оставаться в Застойном стало невмоготу.
Стянька на его любовь не отвечала.
С лучшим своим другом Ваня поссорился.
…Как-то, возвращаясь с купанья, повстречал он Мишу Фролова с косой на плече.
— Косить? — удивился Ваня: он знал, что у Фроловых сдохла последняя корова.