- Не беспокойся, мама! Со здоровьем у меня нормально. - Петр отвел глаза. - Просто поздно лег и спал плохо. Сейчас встану.
- Во сколько же ты пришел? Мы с отцом даже не слышали...
- В четвертом часу, - честно признался он. - И заснуть не мог. Только утром удалось немного вздремнуть.
- Неужто так поздно разошлись? - предчувствуя неладное, Светлана Ивановна присела к нему на край дивана. - А отчего не спалось? Животом маялся?
Петр ответил не сразу, уж слишком тяжело было на душе. Но и держать в себе жгучую боль и обиду больше невозможно, необходимо было облегчить душу. Поколебавшись, сдавленным голосом, словно кто-то его душил, он начал говорить:
- Ушел я еще до одиннадцати, по Москве бродил... все думал... домой ноги не шли. Плохо мне было, мама! - буквально простонал он.
- Что случилось, сынок? - Светлана Ивановна преисполнилась жгучей жалости, предугадывала ответ. - С Дашей поссорился?
- Какое там поссорился, мама! - Петр обратил на нее покрасневшие глаза - в них застыло страдание. - С ней у меня все кончено, навсегда!
- Нет, ты нездоров! Как язык у тебя повернулся сказать такое?! всплеснула руками Светлана Ивановна. - Нельзя так сильно переживать из-за каждой ссоры! Прав папа - рано тебе жениться! - У тебя еще недостает чувства ответственности!
- Конечно, отец прав! - с горечью согласился Петр, - Но не в том, что мне не хватает чувства ответственности, а в том, что умнее меня и лучше разбирается в людях.
Тяжело вздохнул, поднялся, сел рядом с матерью.
- Там, мама, произошло такое... Кирилл и Даша... у всех на глазах, голосом, прерывающимся от волнения, сбивчиво стал было рассказывать, но опомнился, взял себя в руки. - Нет, не могу и не должен говорить об этом! В общем. Даша недостойна быть моей женой! - И умолк, горестно склонив голову.
Притихла и Светлана Ивановна, больно пораженная тем, что сказал сын. Наконец растерянно выдавила:
- Что... что же нам теперь делать? Стыдоба-то какая!.. Что скажем Волошиным?..
- Не знаю, мама! Вот думаю - и ничего не моту сообразить, - уныло признался Петр. - Одно лишь мне ясно: возврата к прошлому нет!
Сморщился - так сильно болело сердце - и с отчаянием в голосе произнес:
- Не смогу я, мамочка, здесь оставаться! Видеть, как Кир с Дашей... Просто не выдержу и сверну ему ше-ею! - застонал он. - Это плохо кончится для нас всех!
- Но что же, Петенька, делать? - сознавая, что творится у сына в душе, ласково обняла его мать.
- Уеду куда-нибудь на время. Он угрюмо склонил голову. - Пока эта боль не утихнет. Жить рядом с ними и дышать одним воздухом - не смогу!
- Ну что ж, сынок, может, ты и прав, - с задумчивой грустью согласно кивнула Светлана Ивановна. - Но как же твой институт, экзамены?
Экзамены я сдам досрочно, а насчет института... тоже подумал, - хмуро поведал матери Петр то, о чем размышлял бессонной ночью. Если к осени не вернусь, переведусь на заочный.
Сын сказал об этом так уверенно, как о вполне созревшем решении; она, удивленная, спросила:
Выходит, Петенька, у тебя уже есть соображения, куда ты мог бы уехать? Это серьезно или сгоряча? Ты нам с папой никогда об этом не говорил!
- Да, есть! Давно об этом думал, - уже спокойнее поведал матери Петр; этот план давал выход из его ужасного положения, вселял новые надежды. Хочу двинуть на Алтай, к одному очень интересному человеку. Он приглашал меня летом в гости.
- Ну ладно, расскажешь об этом подробнее нам с отцом, - с состраданием взглянув на него, предложила Светлана Ивановна. - А сейчас приляг и хотя бы немного поспи. Тебе это необходимо! Ты плохо выглядишь, сын. - Поправила постель, взбила подушки.
Когда Петр улегся, она накрыла его одеялом и, убедившись, что сын немного успокоился и приободрился, тихонько вышла. Занималась своими хозяйственными делами, а все внутри ныло и болело, - кто же ждал такой беды?..
В это же самое время Даша проснулась после тяжелого сна раз-битой и уничтоженной, с ужасом вспоминая то, что произошло накануне у Кирилла на дне рождения. Сколько ни напрягала память, не могла себе объяснить, как и почему оказалась с ним в одной постели Очнувшись в разгар скандала, когда Петр уже ушел, она чуть не умерла от стыда, увидев рядом с собой Кирилла, а в комнате - своих друзей и его родителей.
- Неужели напилась до бесчувствия, а он этим воспользовался? Чего-то мы там вроде намешали на кухне... - Проклиная себя, она пыталась восстановить события, приведшие к роковому несчастью. - Как я могла такое допустить?..
До нее дошел весь ужас происшедшего, его непоправимые последствия, и слезы отчаяния потоком хлынули из ее глаз.
- Что же теперь делать? Петенька!.. Он же никогда не простит! стонала она, захлебываясь слезами. - Как мне жить без него?..
Сердце разрывалось от сознания безвозвратной утраты своего счастья. Она страдала, обвиняя и казня себя за допущенную слабость, но, как ни странно, зла на Кирилла не держала. В душе шевельнулось даже нечто вроде уважения, когда вспомнила, как он, невзирая на гнев родителей, чтобы защитить ее, решительно выставил всех из своей спальни. А затем, держа себя так, словно для него, кроме нее, никого не существовало, на такси отвез домой.
"Но что за затмение на меня нашло?! Почему ничего не помню, если что-то между нами произошло? Так же не бывает... - недоумевала она. - Это просто необъяснимо!" Случившееся смахивает на дурной сон, но, к несчастью, это жестокая явь, - отчаяние ее безмерно...
Выплакав все слезы и придя к неутешительному выводу, что Петр никогда не простит этой глупой, безобразной измены, обессиленная, измученная, Даша забылась беспокойным сном. В таком состоянии застала ее вернувшаяся с работы Анна Федоровна.
- Ты почему это все еще валяешься в постели? - удивилась она, заглянув в комнату дочери, и при виде ее опухшего от слез лица всплеснула руками. Что, опять с Петей не так?
- С Петей, мамочка, у меня все рухнуло. На этот раз окончательно, открыв глаза, каким-то безжизненным, глухим голосом промолвила Даша. Плакать она уже не могла внутри все перегорело. - Но он здесь ни при чем.
- То есть как "ни при чем"? А кто же тогда? - ничего не понимая, но побледнев от предчувствия беды, поразилась мать. - Говори, что у вас там произошло! - потребовала она, опускаясь в кресло.