- Не густо у нас с продовольствием. Долго на таких харчах не протянешь, - угрюмо заключил Фомич, когда с этим покончили. - Что ж, придется нам с тобой, Петя, пораньше поворачивать оглобли!
Поразмыслил и бодро добавил:
- Дней десять еще здесь побудем; намоем золотишка, все как следует разузнаем - и в обратный путь! Клавка нас небось уже поминает недобрым словом.
- А с голоду мы не загнемся, Фомич? - усомнился Петр. - Того, что осталось, нам хватит максимум на три дня!
- Ну а эта штука, по-твоему, на что? - с усмешкой взглянул на него старый таежник, указывая на ружье. - Без еды не будем! А ты разве никогда не стрелял?
- Стрелял, и неплохо. В том числе по движущейся цели, - с гордостью ответил Петр. - Но охотиться не приходилось. Это не мое!
- Вот даже как? неодобрительно отозвался Фомич. - Ничего, парень, шибко жрать захочешь - будешь охотиться!
Вопросительно посмотрел на Петра, устало спросил:
- Ну как, чайку согреем или сразу спать? Тяжелый выдался денек...
- Все равно уснуть не сможем, - покачал головой Петр. - Ты не беспокойся, Фомич, я сам все сделаю! - И принялся разжигать огонь.
Все утро и половину следующего дня переносили вещи, обустраивались на новом месте - в глубокой выемке под скалой, образовавшей естественное укрытие наподобие грота. В глубине его Фомич разместил имущество и хозяйственную утварь. Там же, набросав лапника и мха, оборудовал себе лежанку. Такую же мягкую подстилку сделал под свой спальный мешок и Петр, но поближе к выходу, поскольку не переносил духоты.
На следующий день снова предстояла тяжелая, однообразная работа: сначала очищали намеченный для разработки участок от камней, потом они копали шурф и занимались промывкой грунта.
Опытный старатель, Фомич, не ошибся, определяя расположение золотоносной жилы: и в первом шурфе, и во втором, который выдолбили в каменистой почве, время от времени попадались небольшие самородки. К исходу дня вдвоем добыли почти полкилограмма золота. Набрался целый мешочек симпатичных желтеньких зернышек, и Петр решил, что работа идет успешно; но оказалось, что Фомич недоволен.
- Это не та жила, что мы нашли с дядей Лукой, - проворчал он, устало вытирая со лба пот. - Понять не могу, куда она подевалась! - Отложил в сторону кирку и пояснил: - Там самородки крупные были, не сравнить с этой мелочью! - И скомандовал, вылезая наверх: - Все, шабашим! На сегодня хватит.
Петр неохотно выбрался из шурфа - азарт его еще не оставил, еще бы поработал.
- А чем плоха эта жила? - Он с удовольствием взвешивал в руке мешочек с добытым золотом. - Разве этого мало? Какая разница - крупные или мелкие?
- Вот когда увидишь своими глазами то золотишко, то поймешь, - устало, но твердо ответил Фомич. - А мы до него обязательно доберемся! Не для того я сюда столько лет стремился!
Ожидая, когда Петр соберет рабочий инструмент, наметил план дальнейших действий:
- Завтра с утра пойдем на охоту, настреляем дичи, не то жрать будет нечего! - И выразительно зыркнул на напарника. - Какая уж тут работа! Сделал паузу, упрямо выдвинул подбородок. - А как поснедаем - снова поищем нашу жилку. Чую - она где-то рядом! - И добавил неуверенно: - Есть у меня, Петя, одна догадка... Однако дело это, как хохлы говорят, трэба разжуваты. По-нашему значит - хорошенько обмозговать.
Вернулись в укрытие, развели костер; Фомич стал разогревать оставшуюся от обеда гречневую кашу, заправив ее тушеной говядиной из последней банки.
- Может, тебе лучше завтра одному поохотиться? - предложил Петр, когда принялись за еду. - А я бы занялся работой. Все равно охотник из меня никакой!
- Ну, это мы еще посмотрим. Сам говоришь, что меткий стрелок, - не согласился Фомич. - Я ведь, Петя, могу и промазать, - хмуро признался он в том, что скрывал от напарника. - Глаз у меня верный, а вот рука, боюсь, подведет. Чего-то внутрях схватывает. Никак не проходит, как тогда зашибся.
- Но я вообще-то никогда не держал в руках охотничьего ружья, усомнился Петр в своих способностях. - Стрелял только из мелкокалиберки и боевого оружия.
- Это неважно, ты быстро освоишься. Другого выхода нет.. Пропадем ведь, если приболею.
На том разговор закончился, и оба улеглись спать. Старик сразу захрапел; Петру, взбудораженному мыслями о богатой добыче золота, о предстоящей первой для него охоте и, конечно, о тех, кто остался в далекой Москве, никак не удавалось уснуть. Сначала перед глазами у него стояли золотые самородки, намытые им сегодня и в предыдущие дни. Он вновь любовался ими, гордясь, что сумел собственноручно добыть это богатство. Потом воображение стало рисовать ему эпизоды будущей охоты, и он заранее представлял, как мгновенно вскидывает ружье и стреляет - вот падает на землю сраженная дичь..
В конце концов, хоть и был он перегружен впечатлениями, перед его мысленным взором возникла Даша - и все отошло, растворилось... Видел он не ее саму, а ее заплаканные глаза, и смотрели они на него с горьким укором. Какой у нее несчастный вид до боли в сердце хочется ее защитить, утешить... Но тут он снова, как наяву, увидел позорную сцену ее измены - нет, никогда он этого не забудет, не простит! "Что же ты наделала, Дашенька? Мы ведь были так счастливы! - в отчаянии прошептал он, сознавая, что, несмотря на все, не в силах ее разлюбить. - Неужели подлецу Кириллу удалось соблазнить тебя богатством?! Ты ведь еще пожалеешь об этом!"
Так промучился он еще полчаса, а потом, сраженный физической и моральной усталостью, провалился в тяжелый сон.
В это самое время в Москве в популярном кабаре "Метелица" был самый разгар веселья На маленькой эстраде, заводя мужскую половину общества, резвились, подбрасывая стройные ножки и вертя соблазнительными голыми попками, танцовщицы кордебалета, в воздухе густым облаком висел табачный дым.
Неподалеку от эстрады, в уютной маленькой кабинке, веселый оживленный Кирилл усиленно ухаживал за молчаливо и равнодушно внимавшей ему Дашей. Столик был уставлен изысканной выпивкой и закуской, - о такой Петру в его теперешнем положении, не приходилось и мечтать.
Короткое эстрадное шоу кончилось, грянул джаз, и публика, разгоряченная выпитым и созерцанием обнаженных девиц, с усердием принялась танцевать. Кирилл пригласил Дашу, и она, не выказывая особой охоты, поднялась из-за столика. С трудом вписались в толпу прильнувших друг к другу пар, обнимая партнершу, Кирилл позволил рукам опуститься ниже дозволенного.