Смыться с похорон. А не плохая идея! Всем ученикам полагалось присутствовать на заупокойной службе — таково было строгое распоряжение. Блисс вообще в жизни прогуляла один-единственный урок — физкультуру, как-то раз, когда они с друзьями решили пойти в кино посмотреть новый ужастик. Клевый был день: фильм оказался еще хуже, чем можно было подумать, и они потихоньку вернулись в школу, их так и не засекли.
На самом деле в Дачезне разрешалось прогулять уроки дважды в семестр: это было частью так называемой гибкой программы обучения. Школа понимала, что иногда стресс оказывается слишком велик и что ученикам время от времени необходимо прогуливать. Просто поразительно: школьные правила умудрились включить в себя даже мятеж, аккуратно увязав его с общей жесткостью и логичностью.
Но, насколько было известно Блисс, прогуливать похороны не разрешалось никому. Это сочтут уже серьезным нарушением. Особенно с учетом того, что ее, Блисс, считают одной из лучших подруг Эгги, поскольку они тусовались в одной компании.
— Пойдем, — решительно сказал Дилан и взял ее за руку.
Блисс двинулась за ним, но тут из дверей часовни появился еще кто-то.
— Куда это ты собралась? — поинтересовалась у сестры Джордан Ллевеллин, буравя Блисс взглядом большущих глаз.
— А ты вообще кто? — спросил Дилан.
— Отвали по-хорошему, — предупреждающе произнесла Блисс.
— Не ходи. Это опасно, — сказала Джордан, в упор взглянув на Дилана.
— Пойдем. Она просто дурит, — откликнулась Блисс, хмуро взглянув на сестру.
Та, во всем белом, выглядела так, словно собралась к первому причастию.
— Я маме расскажу! — пригрозила Джордан.
— Да рассказывай кому хочешь! — огрызнулась в ответ Блисс.
Дилан ухмыльнулся, и Блисс, не говоря более ни слова, последовала за ним через черный ход, вниз по лестнице, на первый этаж.
Из выходящей на заднюю лестницу комнаты с копировальным аппаратом выглянула одна из школьных техничек.
— Вы что это тут делаете? — подбоченившись, поинтересовалась она.
— Адриана, ну будь лапочкой, — улыбнулся Дилан.
Та покачала головой, но улыбнулась в ответ.
Блисс понравилось, как по-дружески Дилан обращается с персоналом. Он просто вежливо разговаривал — но все равно это было здорово. Мими относилась к обслуге с уничижительной снисходительностью.
Дилан провел Блисс через боковую дверь, мимо мусорных контейнеров, и через служебный вход. Вскоре они выбрались на волю и зашагали по Девяносто первой улице.
— Тебе чем хочется заняться? — спросил Дилан.
Блисс пожала плечами и вдохнула бодрящий осенний воздух. Вот сейчас ей действительно начало что-то нравиться в Нью-Йорке. Эта прозрачная, свежая осенняя погода. У них в Хьюстоне ничего подобного не бывало. Там осень колебалась от сырой и теплой к дождливой и обратно. Блисс сунула руки в карманы своего лайкового плаща «Хлое».
— Это Нью-Йорк, мы можем здесь заняться чем угодно, — поддразнивающе произнес Дилан. — Перед нами целый город. Можем сходить посмотреть стриптиз или дурацкую комедию. Или вот в университете сегодня лекция Дерриды. Можем в «Пирсе» поиграть в шары. А как насчет того бара в Ист-Виллидже, где за официантов настоящие бельгийские монахи? Или покатаемся в Центральном парке на лодке?
— А может, просто сходим в музей? — спросила Блисс.
— О, любительница прекрасного, — улыбнулся Дилан. — Ладно. В какой?
— В «Метрополитен», — решила Блисс.
Она была там всего однажды, и только в магазине подарков, где мачеха несколько часов выбирала гравюры с изображениями цветов на сувениры.
Они направились к Пятой авеню и вскоре добрались до «Метрополитена». На лестнице у входа было полно народу: кто-то торопливо жевал ланч, кто-то фотографировал, кто-то просто грелся на солнышке. Здесь царила атмосфера как во время массовых народных гуляний: с одной стороны доносилось ритмичное выстукивание на бонго, небольшом сдвоенном барабане, с другой из переносного магнитофона звучало регги. Блисс с Диланом поднялись по лестнице и вошли в музей.
В вестибюле бурлила жизнь: школьники, явившиеся на экскурсию, толпились вокруг преподавателей; быстрым шагом проходили молодые художники с этюдниками под мышкой; множество переговаривающихся туристов обеспечивали натуральное вавилонское смешение языков.
Дилан сунул в окошко кассы десятицентовик.
— Два билета, пожалуйста, — с невинной улыбкой произнес он.
Блисс несколько смутилась. Она посмотрела на объявление: «Рекомендуемое пожертвование — 15 долларов». Ну, по-своему он прав. Рекомендуемое, а не обязательное. Кассир молча выдал им круглые метрополитеновские значки. Судя по всему, ему было не привыкать.