— Понятия не имею. — Джек покачал головой. — Ума не приложу, что это такое. Это может быть все, что угодно. Не знаю, может быть, это какое-то место. Но я думаю, это имеет какое-то отношение к тому, о чем нам не хотят говорить, к тому, у чего хватает силы убивать Голубую кровь.
— Но откуда ты знаешь? Почему ты так в этом уверен? — с тревогой спросила девушка.
— Потому что, как я тебе и говорил, Эгги Карондоле была убита, — отозвался Джек, пристально глядя в темно-синие глаза Шайлер.
Шайлер помолчала мгновение.
— И что?
— Эгги была вампиром.
Шайлер ахнула. Ну, конечно же! Вот почему она так переживала на похоронах! Она каким-то образом чувствовала, что Эгги — одна из них.
— Она никогда больше не вернется. Она умерла. Ее кровь выпили полностью. Ее воспоминания, ее жизни, ее душа — все погибло. Все было выпито, как мы выпиваем Красную кровь, — печально произнес Джек. — Все уничтожено.
Шайлер в ужасе уставилась на него. Это не может быть правдой!
— И она была не первая. Такое уже случалось прежде.
Дневник Кэтрин Карвер
25 декабря 1620 года
Плимут, Массачусетс
Все охвачено паникой. Половина народу решила спасаться бегством, искать безопасное место. Быть может, отправляться на юг, подальше отсюда. Сегодня конклав собирается, чтобы обсудить другие возможные варианты. Джон убежден, что один из них скрывается среди нас, что один из нас не выстоял перед их силой. Он твердо намерен убедить в этом старейшин. Он говорит, что Вильям Уайт его поддержит. Но Майлз Стэндиш непреклонен. Он убежден, что нам следует остаться здесь. Он говорит, что если даже колония Роанок исчезла, это еще не доказывает, что их застиг врасплох Кроатан. Он говорит, что это истерическая ложь, а может, даже намеренный обман. Он не собирается верить посланиям, которые оставляют на дереве. Конклав всегда достигает согласия. Никогда такого не бывало, чтобы они не смогли договориться. Сомнения не наш путь. Майлз Стэндиш возглавлял нас столько, сколько я себя помню, и хорошо справлялся со своими обязанностями. Но Джон уверен, что мы в опасности. Оставаться или бежать? Но куда же нам бежать?
ГЛАВА 27
Ну и что там с сухим льдом? Почему все словно на скверном выступлении фокусника? Блисс шуганула каких-то первокурсников, норовивших прихватить со стола по несколько сумочек, и начала кружить по комнате. Она чувствовала подступающую панику. К тому же никак не могла отыскать Дилана. Единственный парень, которого ей хотелось видеть, и его-то и нет!
Блисс плюхнулась на кожаный диван и устремила взгляд в коридор, ведущий к комнате для массажа. Тут она заметила за ледяной скульптурой две фигуры. Та, что повыше, показалась ей знакомой: потертые кожаные рукава, бахрома белого шелкового шарфа, это же…
— Дилан! — позвала Блисс.
Мими обернулась. Эх, надо было увести его в ванную или даже в более уединенный уголок! Она быстро убрала клыки и изобразила ослепительную улыбку.
— Блисс, дорогая! Вот ты где! — сказала она.
Дилан повернулся к ней. Глаза у него были стеклянные и невидящие.
— Что вы делаете? — спросила Блисс у Мими.
Мими пожала плечами.
— Ничего. Просто разговариваем.
Блисс вытащила Дилана из темного угла на свет и осмотрела его шею. Ничего. Отлично. Она гневно взглянула на Мими и увела юношу.
— Чем вы там с ней занимались? — сердито спросила Блисс у Дилана.
Дилан пожал плечами. Он даже не осознавал, что стоял там с Мими Форс. Он был не в себе, словно его заколдовали. Он моргнул и посмотрел на Блисс.
— Где ты была? — спросил Дилан.
Голос его внезапно сделался нормальным.
— Искала тебя, — отозвалась Блисс.
Дилан улыбнулся.
— Пойдем, я тебе покажу свою комнату, — сказала Блисс.
На фоне ее спальни Дилан смотрелся странно. Как будто он был чересчур мужчиной, чересчур большим, чересчур… реальным. Он ухмыльнулся при виде ее белой кровати принцессы, с пушистым цветочным покрывалом, при виде бледно-зеленого ковра, розовых обоев, белого плетеного шкафа, четырехэтажного кукольного домика и ламп у туалетного столика, позволяющих менять направление освещения.
— Да-да, знаю, обстановка немного девчоночья, — признала Блисс.
— Немного? — поддразнивающе произнес Дилан.
— Это не я. Это все моя мачеха. Ей до сих пор кажется, будто мне лет двенадцать.
Дилан ухмыльнулся. Он осторожно прикрыл дверь и выключил яркий верхний свет.
Блисс вдруг занервничала.
— Извини, я на минутку, — сказала она и нырнула в ванную, чтобы перевести дыхание.