— Спасибо, что пришли, — сказала она семейству Форс, обмениваясь с каждым из них рукопожатием.
— Мы разделяем твою скорбь. Она вернется, — торжественно произнес Чарльз Форс.
Он был в костюме цвета сливочного мороженого.
Шайлер утаила от всех обстоятельства смерти бабушки. Она решила, что если вдруг в Совете действительно тайно присутствует кто-то Серебряной крови, то лучше будет скрыть произошедшее. Вместо этого она сказала всем, что Корделия устала от проявления и пожелала отдохнуть перед следующим циклом.
— Мы ожидаем радостных вестей, — по традиции ответила Шайлер.
За прошедшие два месяца она многому научилась.
— Вое вадум реверто, — прошептал Джек, склонившись над гробом. «Ты вернешься».
Мими коротко кивнула Шайлер. Она увидела Блисс, которая только что вместе со своей семьей вошла через боковую дверь. Блисс была одета точно в такое же платье от Сарафпур, как у самой Мими. Девушка из Техаса тоже училась кое-чему.
— Привет, Блисс. Может, после похорон пойдем на гидромассаж? У меня все болит после силовой йоги, — обратилась Мими к подруге.
— Конечно, — отозвалась Блисс. — Я подожду тебя после отпевания.
Она подошла к Шайлер, которая одиноко стояла возле роскошного, отделанного платиной гроба.
— Мне жаль, что твоя бабушка умерла, — проговорила Блисс.
— Спасибо, — опустив взгляд, ответила Шайлер.
— Что ты будешь делать теперь?
Шайлер пожала плечами. В своем завещании Корделия объявила Шайлер полноправной, но несовершеннолетней наследницей, и до совершеннолетия ее опекунами назначались Хэтти и Юлиус.
— Как-нибудь справлюсь.
— Ну, удачи.
Шайлер смотрела, как Блисс идет прочь, проталкиваясь поближе к Мими. Накануне Блисс рассказала ей, что случилось в ту ночь, когда она пришла домой из «Карлайла»: как она застала в своей комнате Дилана, как он признался во всем. Как она выпала из реальности, а когда пришла в себя, то обнаружила разбитое стекло и окровавленную куртку.
— Он был вампиром, а теперь он мертв, Шайлер, — со слезами на глазах твердила Блисс.
«Нет, не мертв. Хуже, чем мертв», — подумала Шайлер.
Корделия рассказывала ей, что когда существо Серебряной крови высасывает голубую кровь вампира, то забирает и его душу, его память, превращая его в узника, навеки заключенного в сознании твари.
Шайлер обняла подругу.
— По крайней мере, ты уцелела.
Она переживала за Блисс и хотела дать ей понять, что всегда будет рядом, всегда поможет. Но на следующий день Блисс, похоже, вернулась к своему прежнему образу жизни. Она отказывалась говорить с Шайлер или Оливером обо всем случившемся и вновь перешла на старую привычную орбиту вокруг Мими Форс.
Шайлер надеялась, что у них будет шанс подружиться заново. В глубине души она понимала, что Блисс слаба, но хотела бы когда-нибудь помочь ей стать сильнее. Валитурус. Фортис.
Подошел Оливер и положил на гроб букет белых калл. Он был в ослепительно белом костюме-тройке. Завитки темно-каштановых волос касались воротника белой рубашки.
— Нам будет не хватать ее, — сказал он, перекрестившись.
— Спасибо, — ответила Шайлер.
Оливер поцеловал ее в щеку.
Началось отпевание, и хор запел любимый гимн Корделии, «На орлиных крыльях». Шайлер сидела на передней скамье, сложив руки на коленях. Корделия ушла. Единственная семья, которую когда-либо знала Шайлер. Теперь она осталась одна во всем мире. Мать, погруженная в сон, похожий на смерть, потерянный дед, скрывающийся где-то…
Оливер, сидевший рядом, сжал ее ладонь в знак сочувствия.
После похорон к Шайлер подошел Джек Форс. Он тоже был облачен в белый костюм, сияющий на солнце. Они вышли из церкви на многолюдную Парк-авеню, в Нью-Йорке царила обычная воскресная суета. Матери и няни катили к парку коляски, респектабельные обитатели окрестных домов выходили погулять после обеда или заглянуть на выставку в музей.
— Шайлер, можно тебя на минутку?
Девушка пожала плечами.
— Конечно.
Джек Форс, в белоснежном одеянии, светловолосый и зеленоглазый, выглядел совсем как сказочный принц. У него было лицо ангела — он во многом походил на своего отца.
— Говори, — сказала ему Шайлер.
— Извини, что между нами все вышло так нехорошо… — начал он. — Я… моя жизнь мне не принадлежит… у меня есть долг перед семьей, и это… это не позволяет такие отношения, как…
— Джек, не надо ничего объяснять, — оборвала его сбивчивую речь Шайлер.
Она вполне могла понять, что происходит между ним и Мими. Они кровно связаны между собой со дня своего сотворения.