— Потому, что Комитет говорит, что нас невозможно уби…
— Именно! — перебил ее Джек. — Они всегда твердят нам, что мы живем вечно, что мы бессмертны и неуязвимы, ничто не способно убить нас.
Шайлер кивнула.
— Ну да, об этом я тебе и говорю.
— И они правы. Я пытался.
— Что ты пытался?
— Я выскакивал наперерез поезду. Я резал себя. Это я прошлой осенью упал из окна библиотеки.
Шайлер вспомнила слух о том, что какой-то парень якобы спрыгнул с балкона третьего этажа и приземлился во внутреннем дворе. Но она в это не верила. Невозможно спрыгнуть с высоты в пятьдесят футов и остаться в живых, да еще и уйти на своих ногах.
— Зачем?
— Чтобы проверить, действительно ли они говорят нам правду.
— Но ты мог умереть!
— Нет. Не мог. Комитет прав. По крайней мере, в этом.
— Тем вечером… ну тогда, возле «Квартала сто двадцать два», тебя действительно сбило такси?
Джек кивнул.
— Но мне это не причинило никакого вреда.
— Ага. — Шайлер кивнула.
Так значит, она действительно видела, как он упал под колеса автомобиля. Он должен был умереть. Но появился на тротуаре, целый и невредимый. Она тогда подумала, что просто устала к вечеру и ее подвело зрение. Но это было на самом деле. Она действительно именно это и видела.
— Шайлер, послушай меня. Ничто не может причинить нам вреда… кроме…
— Кроме чего?
— Я не знаю! — Джек в бессилии стиснул кулаки. — Но что-то есть. Комитет что-то скрывает от нас.
Джек объяснил, что перед первой встречей старшие члены Комитета решили, что не станут поспешно говорить об опасности. Что вместо того, чтобы предупредить всех, лучше будет пока оставить новичков в неведении. Довольно и того, что им нужно сперва свыкнуться с мыслью о полученных в наследство особых качествах. Незачем поднимать тревогу на пустом месте. Только вот он им не поверил. Он знал, что они что-то скрывают.
— Они что-то утаивают. Думаю, это нечто такое, что происходило в прошлом, что-то из нашей истории. Нечто, имеющее отношение к Плимуту, и произошло это, когда мы только-только поселились здесь. Я пытался докопаться до этого, но оно словно заблокировано от меня. Когда я начинаю об этом думать, то вспоминаю всего одно лишь слово. Послание, прибитое к дереву на пустом поле. И в нем — одно-единственное слово: Кроатан.
— А что это такое?
Кроатан. Шайлер передернуло от одного лишь звучания этого слова.
— Понятия не имею. — Джек покачал головой. — Ума не приложу, что это такое. Это может быть все, что угодно. Не знаю, может быть, это какое-то место. Но я думаю, это имеет какое-то отношение к тому, о чем нам не хотят говорить, к тому, у чего хватает силы убивать Голубую кровь.
— Но откуда ты знаешь? Почему ты так в этом уверен? — с тревогой спросила девушка.
— Потому что, как я тебе и говорил, Эгги Карондоле была убита, — отозвался Джек, пристально глядя в темно-синие глаза Шайлер.
Шайлер помолчала мгновение.
— И что?
— Эгги была вампиром.
Шайлер ахнула. Ну, конечно же! Вот почему она так переживала на похоронах! Она каким-то образом чувствовала, что Эгги — одна из них.
— Она никогда больше не вернется. Она умерла. Ее кровь выпили полностью. Ее воспоминания, ее жизни, ее душа — все погибло. Все было выпито, как мы выпиваем Красную кровь, — печально произнес Джек. — Все уничтожено.
Шайлер в ужасе уставилась на него. Это не может быть правдой!
— И она была не первая. Такое уже случалось прежде.
Дневник Кэтрин Карвер
25 декабря 1620 года
Плимут, Массачусетс
Все охвачено паникой. Половина народу решила спасаться бегством, искать безопасное место. Быть может, отправляться на юг, подальше отсюда. Сегодня конклав собирается, чтобы обсудить другие возможные варианты. Джон убежден, что один из них скрывается среди нас, что один из нас не выстоял перед их силой. Он твердо намерен убедить в этом старейшин. Он говорит, что Вильям Уайт его поддержит. Но Майлз Стэндиш непреклонен. Он убежден, что нам следует остаться здесь. Он говорит, что если даже колония Роанок исчезла, это еще не доказывает, что их застиг врасплох Кроатан. Он говорит, что это истерическая ложь, а может, даже намеренный обман. Он не собирается верить посланиям, которые оставляют на дереве. Конклав всегда достигает согласия. Никогда такого не бывало, чтобы они не смогли договориться. Сомнения не наш путь. Майлз Стэндиш возглавлял нас столько, сколько я себя помню, и хорошо справлялся со своими обязанностями. Но Джон уверен, что мы в опасности. Оставаться или бежать? Но куда же нам бежать?
ГЛАВА 27
Ну и что там с сухим льдом? Почему все словно на скверном выступлении фокусника? Блисс шуганула каких-то первокурсников, норовивших прихватить со стола по несколько сумочек, и начала кружить по комнате. Она чувствовала подступающую панику. К тому же никак не могла отыскать Дилана. Единственный парень, которого ей хотелось видеть, и его-то и нет!
Блисс плюхнулась на кожаный диван и устремила взгляд в коридор, ведущий к комнате для массажа. Тут она заметила за ледяной скульптурой две фигуры. Та, что повыше, показалась ей знакомой: потертые кожаные рукава, бахрома белого шелкового шарфа, это же…
— Дилан! — позвала Блисс.
Мими обернулась. Эх, надо было увести его в ванную или даже в более уединенный уголок! Она быстро убрала клыки и изобразила ослепительную улыбку.
— Блисс, дорогая! Вот ты где! — сказала она.
Дилан повернулся к ней. Глаза у него были стеклянные и невидящие.
— Что вы делаете? — спросила Блисс у Мими.
Мими пожала плечами.
— Ничего. Просто разговариваем.
Блисс вытащила Дилана из темного угла на свет и осмотрела его шею. Ничего. Отлично. Она гневно взглянула на Мими и увела юношу.
— Чем вы там с ней занимались? — сердито спросила Блисс у Дилана.
Дилан пожал плечами. Он даже не осознавал, что стоял там с Мими Форс. Он был не в себе, словно его заколдовали. Он моргнул и посмотрел на Блисс.
— Где ты была? — спросил Дилан.
Голос его внезапно сделался нормальным.
— Искала тебя, — отозвалась Блисс.
Дилан улыбнулся.
— Пойдем, я тебе покажу свою комнату, — сказала Блисс.
На фоне ее спальни Дилан смотрелся странно. Как будто он был чересчур мужчиной, чересчур большим, чересчур… реальным. Он ухмыльнулся при виде ее белой кровати принцессы, с пушистым цветочным покрывалом, при виде бледно-зеленого ковра, розовых обоев, белого плетеного шкафа, четырехэтажного кукольного домика и ламп у туалетного столика, позволяющих менять направление освещения.
— Да-да, знаю, обстановка немного девчоночья, — признала Блисс.
— Немного? — поддразнивающе произнес Дилан.
— Это не я. Это все моя мачеха. Ей до сих пор кажется, будто мне лет двенадцать.
Дилан ухмыльнулся. Он осторожно прикрыл дверь и выключил яркий верхний свет.
Блисс вдруг занервничала.
— Извини, я на минутку, — сказала она и нырнула в ванную, чтобы перевести дыхание.
Это происходило с ней впервые, и девушка немного побаивалась. Она собиралась сделать это… Это… Церемонию Оскулор, которая свяжет их кровью… она собиралась свершить над ним священное целование, но он об этом еще не знал. По-видимому, ты просто начинаешь это делать, и они — люди — начинают извиваться в экстазе, и все будут потные и разгоряченные, а потом она почувствует себя хорошо, как никогда ранее.
Когда Блисс вышла из ванной, Дилан уже лежал на кровати, умостившись на пуховых подушках. В своей потрепанной футболке «Бен Фолдс» он выглядел худым и сексуальным. Дилан сбросил кроссовки и похлопал по кровати рядом с собой, приглашая Блисс присоединиться.
Она обнаружила, что его шарф и кожаная куртка висят на столбике кровати, и это навело ее на одну идею. Блисс сунула запасные ключи в карман куртки.
— Что это ты делаешь? — поинтересовался Дилан.
— Ничего. Просто даю тебе кое-что, чтобы нам в следующий раз было проще встретиться, — с напускной скромностью отозвалась Блисс.