— Это как?
— Я — проводник. Как и все в моей семье. Мы всегда заботились о представителях Голубой крови. Мы были врачами, юристами, бухгалтерами, финансистами. В этом качестве мы служили ван Аленам с начала восемнадцатого века. Ты знаешь доктора Пат? Она моя тетя.
— В каком смысле — «служили» нам? Твоя семья намного богаче нашей, — возразила Шайлер.
— Это всего лишь превратность судьбы. Мы предлагали исправить это, но твоя бабушка отказалась даже слушать. «Времена меняются», — сказала она.
— Но что это значит — проводник?
— Это значит, что мы служим другой цели. Не все люди — фамильяры.
— Ты знаешь об этом? — удивилась Шайлер.
Она снова посмотрела на страницу книги, узнавая на ней имена своих предков с материнской стороны.
— Я знаю достаточно много.
— Но почему ты никогда ничего не говорил?
— Мне не разрешали.
— А как так вышло, что ты знал, кто ты такой, а я ничего о себе не знала?
— Ну, так сложилось с самого начала. Быть проводником — это наследственная работа, этому учатся, и легче всего научиться с раннего возраста. Мы помогаем скрывать существование голубокровных, защищаем их, помогаем им взаимодействовать с окружающим миром. Это старинная должность, и в наши дни лишь у немногих семей вампиров остались проводники. Большинство избавились от них, как, например, Форсы. Это древняя традиция, а многие представители Голубой крови не придерживаются старых обычаев. Как сказала твоя бабушка, теперь все по-другому. Я — один из последних проводников.
— Почему?
— Кто знает? — Оливер пожал плечами. — Большинство особ Голубой крови в наши дни сами могут о себе позаботиться. Мы им больше не нужны. Они не верят в то, что Красная кровь может им помочь, и вместо этого хотят их контролировать.
От одного стола донесся какой-то шум. Оливер и Шайлер обернулись и увидели, как разъяренная пожилая женщина бранит дрожащего, съежившегося от страха библиотекаря. Шайлер показалась знакомой прическа женщины — светлые, коротко подстриженные волосы.
— Что происходит?
— Андерс снова получил выволочку. Миссис Дюпон недовольна тем, как продвигается его исследование.
Теперь Шайлер узнала изящную фигуру председательницы Комитета.
— А кто такой Андерс?
— Библиотекарь. Все сотрудники библиотеки — Красная кровь. Проводники, которые больше не работают на какую-то отдельную семью.
Шайлер отметила, что представители Голубой крови обращаются к библиотекарям свысока, в приказном тоне, и на какой-то миг ей стало стыдно, что она вампир. Куда подевалась элементарная вежливость?
— Почему они с вами так разговаривают?
— Твоя семья никогда так не делала, — ответил Оливер, покраснев. — Но, как я уже говорил, большинство представителей Голубой крови нас недолюбливают. Они считают, что нас не должно здесь быть, что мы вообще не должны о них знать. Но никто из ваших не хочет присматривать за Хранилищем. Им не интересно возиться со старыми пыльными книгами.
— А что она вообще здесь делает? — поинтересовалась Шайлер, глядя, как миссис Дюпон просматривает какие-то бумаги, которые принес ей проводник.
— Это штаб-квартира Совета старейшин. Ну, то есть — стражей. Они собираются здесь, в зале заседаний за Хранилищем.
— А сколько времени ты уже знаешь? В смысле, насчет меня? — спросила Шайлер.
Она перевела взгляд на стол, на фотографию, где они были изображены вдвоем с Оливером. Их сняли прошлым летом на острове Нантакет. Оливер, раскрасневшийся от солнца, смотрел в камеру. Тело его было покрыто темным, цвета густой карамели, загаром, волосы выгорели и стали золотистыми. А у Шайлер вид был бледный и унылый, она выглядывала из-под широкополой пляжной шляпы, а на носу красовалась белая нашлепка от солнца. На этой фотографии, хотя и снятой всего несколько месяцев назад, они казались такими юными! Да, действительно, прошлым летом они были всего лишь детьми, беспечными детьми, которым не хочется возвращаться обратно в школу. Они провели две недели, катаясь под парусом по морю и устраивая лагерь то здесь, то там на побережье. Шайлер казалось, что это было целую жизнь назад.
— Я знал это с самого рождения. Я был назначен к тебе, — просто ответил Оливер.
— То есть как это — был ко мне назначен?
— Насколько я понимаю, к каждому вампиру при рождении назначается проводник. Я на два месяца младше тебя. Можно даже сказать, что ты — причина того, почему я появился на свет. Я отыскал тебя. Помнишь?
Шайлер порылась в своих воспоминаниях. Она вспомнила, как он пытался подружиться с ней и как она сначала противилась этому. Он всегда сидел рядом с ней в классе, о чем-то ее спрашивал, и наконец, во втором классе они разделили на двоих тот помятый сэндвич с латуком. И после этого стали друзьями.
— И что именно ты делаешь?
— Я помогаю тебе. Подталкиваю тебя в определенном направлении, подсказываю, как бы ты могла использовать свои силы, чтобы ты смогла самостоятельно их открыть. Помнишь тот вечер в «Банке», когда я твердил тебе: «Мысли позитивно, и нас пропустят»?
Шайлер кивнула. Именно это она и подозревала. Она рассказала Оливеру, как прошла сегодня вечером мимо трансвестита на входе в клуб.
— Круто! — хохотнул парень. — Жаль, я этого не видел.
Она криво улыбнулась.
— Ну, нам на собрании Комитета говорили, что контроль над разумом — вещь вполне возможная.
— Но лишь немногие вампиры на это способны, — возразил Оливер.
— Только я вот чего не понимаю. Если Хранилище здесь, внизу, то почему ты так беспокоился, что нас не пустят в «Банк»? Сюда обязательно должен быть другой вход.
Оливер кивнул.
— Он есть. Через «Квартал сто двадцать два». Именно поэтому им пользуются только члены клуба. Ну, то есть представители Голубой крови и их гости. Я мог бы пройти там, ведь я один из немногих, у кого есть ключ, пусть я всего лишь Красная кровь… но я ненавижу то место.
Шайлер кивнула, чтобы он продолжал.
— «Банк» — просто хорошее прикрытие. Долгое время там, наверху, вообще ничего не было. Но потом кое-кто из соседей и бездомных сообщил в полицию, что видели людей, входящих в здание и не выходящих оттуда. И чтобы отвести подозрения, было решено, что верхние этажи надо сдать под что-нибудь интересное. Первым ухватился за предложение тот основатель клуба, и вашим так понравилась сама идея, что они решили открыть по соседству еще один ночной клуб, но только для своих.
Шайлер пыталась переварить эти сведения. Закрытый ночной клуб, Комитет — это определенно подходило ко всему, что ей до сих пор удалось узнать про Голубую кровь. Им нравилось, когда кругом только свои.
Однако ее все еще тревожило признание Оливера и его объяснение того, почему они дружат. Шайлер никак не могла забыть, как он одалживал ей деньги, а она была не в состоянии отдать долг, однако Оливер, похоже, об этом совершенно не беспокоился, по крайней мере, никогда не просил вернуть. Было ли это частью его службы? Где заканчивался проводник и начинался ее друг?
— Так на самом деле ты мне вовсе не лучший друг? Ты для меня что-то вроде няньки?
Оливер рассмеялся и провел пятерней по своим густым волосам.
— Можешь называть меня как хочешь. Но отделаться от меня будет не так-то просто.
— Тогда почему ты так разозлился на меня, когда я сказала тебе про Комитет?
Он горестно вздохнул.
— Не знаю… думаю, отчасти я не хотел, чтобы это было правдой, пусть даже знал, что это действительно правда. В смысле — я понимал, что это должно было случиться, но я просто мечтал, чтобы мы с тобой были на равных, понимаешь? А это не так. Я — Красная кровь. А ты — бессмертная. Наверное, я просто вышел из себя. Что с меня взять, я всего лишь человек.
Он усмехнулся этой игре слов.
— Ты не прав. Похоже, я на самом деле не так уж бессмертна, — произнесла Шайлер.
— Что ты имеешь в виду?
— Джек сказал мне, что кто-то убивает вампиров.
— Это невозможно. — Оливер покачал головой. — Я ведь тебе говорил, этот тип какой-то странный. — Он вымученно улыбнулся.