— И как вы его нашли?
— Он был в отличнейшем настроении, даже шутил, к чему обычно вовсе не склонен.
— Он был спокоен?
— Вполне. Я редко его видел таким спокойным.
Это будет приятной вестью для Евы. Вайт поблагодарил и ушел. Через несколько секунд Уоррен нагнал его.
— Пойдемте, доктор Кранах. Вы сможете убедиться, — сказал Уоррен и снова повел его на палубу, с которой они только что ушли. — Пожалуйста, взгляните, — подвел он его к освещенному окну, — там сидит Кинский и пишет. Можете спокойно глядеть: он не смотрит в нашу сторону. Я его совершенно случайно здесь заметил.
Взглянув в окно, Вайт увидел Кинского. Тот сидел в маленьком пустом салоне за письменным столом и усердно строчил. Лицо его, словно высеченное из мрамора, было резко очерчено и очень бледно непохоже было, что этот человек всего несколько минут назад весело шутил; но все же оно дышало спокойствием и ясностью.
— Ты действительно его видел? — спросила Ева.
— Своими собственными глазами.
Она облегченно вздохнула.
— Нервные люди до того странны! А я очень боялась, как бы он чего не натворил под горячую руку. Ну, хорошо. Да теперь уж скоро конец всем тревогам…
Ева предложила Вайту вместе позавтракать в ее каюте.
— Не хочу сегодня никого видеть, — сказала она и позвонила стюарду.
Ради сегодняшнего капитанского обеда метрдотель Реве выказал все свое искусство. Зал ресторана был украшен вьющейся глицинией, низко свесившей темно-голубые кисти. На столах возвышались целые кусты алых и чайных роз, от которых шел свежий пьянящий аромат, напоминающий о летнем утре. Мясные и рыбные блюда, прекрасно гарнированные, казались драгоценными творениями мастеров эпохи барокко — трудно было решиться их съесть. Облачившись в безукоризненный фрак, Реве руководил пиршеством. По его сигналу стюарды, словно библейские вестники, прибывшие из обетованной земли Ханаанской, вошли в зал, неся на плечах шесты с огромными гирляндами из виноградных кистей, апельсинов, яблок и бананов. Под конец в зале, где на несколько минут был погашен свет, заплясало множество веселых синих огоньков — это стюарды обносили гостей пудингом. Зрелище было феерическое — настоящий балет синих огней!
Взволнованные стремительным ходом «Космоса» и мыслью, что через сутки с небольшим прибудут в Нью-Йорк, пассажиры разразились бурными аплодисментами, словно сидели в театре.
Капитан Терхузен, в чью честь был дан этот экстравагантный обед, не пробыл за столом и десяти минут. Служебные обязанности позволили ему лишь отдать долг вежливости.
После обеда дамы, пританцовывая на ходу, проследовали в зал, где играл оркестр. Это был подлинный парад красоты, молодости и богатства. Ни один трансокеанский лайнер не видел столь ослепительного зрелища. Дамы в небрежно накинутых на пудреные плечи палантинах из самых отборных мехов, драгоценной старинной парчи и уникальных китайских вышивок блистали великолепными диадемами и аграфами. При малейшем их движении зал так и искрился драгоценными камнями. У фоторепортеров работы было по горло.
Директор Хенрики принимал гостей от имени пароходной компании, с любезной улыбкой выслушивая бесчисленные комплименты: никогда еще не было такого парохода, такого капитанского обеда, такого бала! Хенрики благодарил на двенадцати языках.
Двигатели «Космоса» мощностью в шестьдесят пять тысяч лошадиных сил довели скорость до двадцати двух — двадцати трех узлов. Корпус его дрожал.
Туман еще не вполне рассеялся, но с каждым часом он все больше редел. Видимость была хорошая. Часов около девяти с левого борта заметили огни рыбачьей шхуны; это было судно «Архангел Гавриил» из Сен-Мало. «Архангел Гавриил» морзянкой просил сообщить своей пароходной компании, что у него на борту все благополучно. С того дня, как «Космос» потерял из виду берега Ирландии, это было первое судно, которое он встретил на своем пути.
В девять часов Терхузен вызвал к себе на совещание своих помощников: было получено несколько радиосводок о появлении льда. Терхузен и старший офицер Халлер начертили точный план его вероятного дрейфа. Большинство ледовых полей проходило стороной, на их курсе встречалось лишь одно, то, о котором сообщил Кап Рейс. Оно протянулось на пятьдесят миль в длину и десять в ширину. Они вычислили, что дойдут до него часов в одиннадцать, если им вообще доведется с ним встретиться.
Терхузен явно не испытывал ни малейшего страха перед этим полем. Плавая тридцать лет по Атлантике, он знал, что от Ирландии до побережья Штатов можно не встретить не только ни одного айсберга, но даже парохода, так беспределен океан. Он всего раз потерпел легкую аварию во время шторма; зато лет десять назад прославился на весь мир благодаря мужественному спасению экипажа итальянского грузового судна «Минерва», дрейфовавшего по взбесившемуся океану. Два дня и две ночи его пароход не отступал от остова разбитого судна, пока не поднял на борт всех — до единого человека. В ту пору он командовал «Линкольном». Газеты напечатали о нем восторженные статьи, и Терхузен получил один из высших итальянских орденов. Этот знак отличия он иногда надевал по воскресеньям, чтобы доставить удовольствие своим дочкам.