Между Олдербашем и Санкт-Анненом завязалась оживленная переписка по почте и телеграфу. Метрополитен-опера предложила Еве трехгодичный контракт. Но Ева медлила. Слишком соблазнительной была мысль навсегда остаться здесь, отдыхая душой и телом в этом саду, в этом прекрасном музее, возле тонко чувствующего и образованного человека.
Как-то она заговорила с Клинглером о несчастном Гарденере, так плачевно закончившем свои дни. Она рассказала ему, как Гарденер в их последнюю встречу говорил о том, что Барренхилс горит, а между тем никакой телеграммы об этом он не получал.
— Но Барренхилс в самом деле сгорел! — заметил Клинглер.
Странно! Оказалось, что шахта «Сусанна-3» сгорела как раз тогда, когда Гарденеру привиделось это. Впервые в жизни Ева столкнулась с реальным случаем так называемой телепатии, в которую раньше не верила. О, мир намного загадочнее, чем мы себе представляем!
После длительного отдыха к Еве вернулась способность ясно и трезво мыслить. Теперь она знала, что не сможет провести всю жизнь в этом саду, в этом богатом музее, без труда и забот. Она считала, что именно в преодолении трудностей главная прелесть жизни. Ева хотела бороться. Жизнь все еще привлекала ее — ведь она была молода, ей даже казалось, что молодости ее не будет конца. Она снова ждала чего-то прекрасного, неповторимого! И Ева подписала контракт с Нью-Йорком.
Письма и телеграммы полетели из Олдербаша в Вену и Санкт-Аннен. Мисс Роджерс, компаньонке г-жи фон Кинской, захотелось повидаться с матерью, жившей в Бостоне. Она написала об этом Еве, намекнув, что взяла бы Грету с собой, если бы Ева оплатила эту поездку. Ева немедленно телеграфировала, что согласна. И жила, как в лихорадке, пока не пришел ответ.
Теперь она считала дни, затем часы до приезда своей девочки. Но вот наконец к дому подкатил автомобиль, посланный за Гретой. Ева почувствовала такую слабость, что не могла устоять на ногах. Она с трудом поднялась, и в это мгновение вбежала ее девчурка. Как она выросла! Грета стала настоящей барышней…
ОБ АВТОРЕ И ЕГО КНИГАХ
«Голубая лента» — один из трех романов, написанных Бернгардом Келлерманом в годы фашизма. Оставаясь у себя на родине во «внутренней эмиграции», он не мог и не хотел писать о Германии своего времени: цензурный террор лишал его возможности высказать свое мнение об эпохе, очевидцем которой он являлся. Нацисты исключили его из Академии искусств, за писателем была установлена гестаповская слежка. Избрав позицию литературного бойкота существующего политического режима, Келлерман в произведениях этого периода пишет либо о догитлеровской Германии («Песнь дружбы», «Обращение Георга Вендландта»), либо переносит действие за пределы своей родины.
В краткой исторической справке, предпосланной роману «Голубая лента», Келлерман сообщает читателям, что в качестве реальной основы своей книги он использовал обстоятельства гибели английского океанского лайнера «Титаник», который потерпел аварию 14 апреля 1912 года, столкнувшись в Атлантике с айсбергом, плывшим на юг от берегов Гренландии. Роковым обстоятельством оказалось то, что судовладельцы, включившись в гонку за обладание международной эмблемой наибольшей быстроходности кораблей — «Голубой лентой океана», пренебрегли элементарными правилами безопасности и не сбавили скорость «Титаника», даже получив ледовое предупреждение.
Когда погиб «Титаник», Келлерману было тридцать три года. Но только через четверть века это событие ложится в основу его очередной книги. И этот срок имеет существенное значение для того, как именно осмысливает писатель катастрофу, происшедшую с техническим чудом двадцатого века. Через четверть века у Келлермана за плечами такие сделавшие ему имя произведения, как «Туннель», «Братья Шелленберг» и «Город Анатоль». Во всех этих романах отчетливо проявился владевший писателем всю жизнь интерес к технике. Келлерман в начале своего творческого пути возлагает большие надежды на техническую революцию начала века. Его вера в технический прогресс подкрепляется тем, что он и сам к нему некоторым образом причастен: в молодости он учится в мюнхенской Высшей технической школе, увлекается грандиозными победами научной мысли своих современников.