– Им нужно помочь, пока не поздно!
Голос его был твёрд, но тихий голосок в голове услужливо подсказывал: «Если не поздно».
Нет, ещё не поздно. Три коротких сигнала – ещё не поздно!
Он уже выбежал в коридор, когда его остановил твёрдый, уверенный жест.
Финель.
– Позволь нам разобраться самим. Ты знаешь, что ещё не можешь помочь, как бы ни хотел.
Голос его звучал как всегда тихо и спокойно, но тон не терпел возражений. Индил почувствовал прилив ярости, тут же сменившийся сильной болью. В глазах расплылись тёмные пятна, и он опёрся о стену и, невольно, о руку Финеля.
– Кузнец прав, – холодный голос заставил его разум проясниться.
С факелом в руке, в тёмно-синих штанах и плотной куртке, наброшенной на простую рубашку, стоял Имирин.
– Финель, остаёшься здесь. Юноша – за мной.
Марли сразу же последовал за королём. Индил стоял и широко открытыми глазами смотрел на отца. Он почти не вспоминал о нём последние две недели. А не видел и того больше.
– Отец, – вырвалось у него, но он не знал, что хотел сказать дальше.
Имирин обернулся и бросил на него холодный взгляд. Ничего не выражающий, как всегда. Кроме приказа.
Ни слова больше не сказав, король широким шагом пошёл прочь. Эльфы услышали, как вдвоем Имирин и Марли быстро сбегают по лестнице вниз, направляясь на главную площадь.
Финель дотронулся до его бока. Индил взглянул туда и увидел, как на ткани расплывается небольшое красно-коричнево пятно. Приподнял рубашку. Через повязку просачивалась кровь.
Ощупав намокшие бинты, Финель покачал головой.
– Ей это точно не понравится.
Но самого Индила мало интересовало, что там у него случилось. До них снова донёсся зов рога.
14
– Выведи моего коня, – коротко приказал Имирин.
Марли побежал в конюшню.
Огонь на площади уже полыхал вовсю – те, кто не седлал лошадей, держали факелы. Кто-то забросил их в четыре «клетки» с сухими ветками, стоящие у ворот, – по две с каждой стороны. Тридцать эльфов, которые должны были заступить в разведку утром, вооружались сейчас, чтобы выйти на помощь. Времени у них было мало.
Имирин повернул голову и увидел бегущего к нему Марли. Не дожидаясь, пока юноша приблизится, король стремительным шагом направился навстречу и взял у него повод. Конь тёмной игреневой масти заржал, приветствуя хозяина.
– Я могу отправиться с вами? – неожиданно спросил Марли. В другой ситуации он бы не произнёс ни слова, даже если бы его заставляли, подумал Имирин.
– Твоё оружие при тебе, – холодно ответил он, бросив короткий взгляд на меч, висящий у Марли на поясе.
Мгновение эльф таращился на короля, но быстро кивнул и бросился обратно в конюшню.
Имирин вскочил на коня и быстрым шагом направил его во главу колонны, уже собравшейся перед воротами. Эльфы сначала бросали на него мимолетные взгляды, а потом их лица вытягивались, когда он проезжал мимо.
Рогон не был исключением, но он поклонился королю, не спешиваясь. Имирин ответил ему коротким кивком.
– Где они? – спросил он.
– Совсем рядом, если судить по рогу, – быстро ответил Рогон. – Пустим в галоп – встретим их через двадцать минут.
– Но они тоже не шагом идут, верно? – приподняв бровь, спросил Имирин.
И, словно отвечая на его вопрос, снова послышался рог.
«Будь они прокляты, эти рога», – спокойно подумал король.
Один короткий, один длинный. Он длился бесконечно…
– Кажется, теперь точно нет, – ответил он на свой же вопрос.
«Теперь им придётся остановиться».
По приказу Манеля стражники открыли ворота, и, не успели створки раскрыться до конца, колонна эльфов во главе с королём и галопом понеслась по дороге.
15
Эльдалин что-то крикнул, но приказа никто не дожидался. Мечи вылетели из ножен, и эльфы приготовились защищаться.
Лилия не могла не смотреть на то, что возникло перед ними на тропе.
Эта тварь была в полтора раза выше всадника на лошади, хотя серые в яблоках скакуны были самыми высокими из всех, что когда-либо видела Лилия. Поначалу казалось, что оно и само – всадник… Но если бы это было так! Перед ними был паук и человек… всё вместе. И тот, и другой были чудовищны в своем единстве. Добрая сказка о кентаврах превратилась в кошмар…
Огромное паучье туловище, чёрное, мохнатое, возвышалось над землёй почти на два метра. Восемь длинных лап, которые заканчивались острыми загнутыми когтями длиной около тридцати сантиметров, толщиной были, кажется, с её талию. Человеческий торс, внезапно оказавшийся частью паучьего туловища, начинался там, где, по всем понятиям, должна была быть голова паука. Бледно-серая кожа, обтягивающая неестественно жилистые мышцы груди, живота и рук, словно светилась в темноте.