А как опять воины её народа с кем-то бой затеяли... Да, дура она и есть: опять к воинам полезла. Танцевать. Кое-кто засмотрелся. Оттащил её. Она вырвалась и убежала. Отмываться. И продолжать тренировки, оттачивая мастерство в тишине леса. К вечеру свалилась без чувств, тяжело больная. Ну, возвращались свои из боя, дотащили до дома. Не, не признали свою прекрасную незнакомку. Люди так устроены, что на то, что рядом, знакомое, им смотреть не интересно - им всё другое подавай, не здешнее, чудное какое-нибудь. Так-то они своё чудо и просмотрели. Обычная-то история. Кстати, бой-то в этот раз прекратился от чего? Да Сокол другому вождю обещал сию плясунью притащить, как найдут. Уж тот разглядел, что она лицом красива и фигурой... Да, валики из ткани - полезная штука... Не, мужикам тем главное, чтоб на вид красиво было, да и пощупать не успели... А почему сам Сокол не захотел её к себе домой тащить? Ну так он-то глаза её разглядеть успел. А они у ней - зелёные. Вот он и решил, что девка та не красива.
И болела Лиса наша пару недель. Увы, ума у ней тогда было как у курицы, а не как у того животного, которое то же имя носило. Да тьфу, что вы говорите-то? Не из-за волос её Лисой назвали... Ну, девку эту. А за ум... Да, вы не ослышались: она с детства умна была, от того-то и успехов таких достигла в пении, танце, шитье и рукоделии. Просто молодость, ветер в голове гуляет... И влюблённость эта на сердце... Да ещё и несчастная. Тут уж редкая девка из мудрых не поглупеет.
Ну, проболела Лиса наша, потом выздоровела, окрепла. С месяц у ней пропал из-за ентих дряных соков. А в то время весь их народ плясунью искал для примирения с соседями. Впрочем, кто-то из ищущих, кто в тот день пялился больше, чем воевал - ведь бывают ж и такие - мечтал найти и для себя оставить. А что часть из них уже женаты были, так им всё равно - они бы её второй женой сделали и самой-самой. А ежели первая жена не согласна, так скатертью бы ей дорожка да в отчий дом. Да не нашли они плясунью.
И чего б она делать стала? Да опять танцевать училась и ещё на всяких музыкальных инструментах играть. А как в третий раз сцепились мужики из её да другого народа, опять она намазалась той же дрянью, одела новый наряд да к сражающимся пошла. Думаете, попала под горячую руку? Не, на сей раз такая петрушка была... Вот честно, сама-то как услышала про то, так с неделю смеялась без остановки! Мужики-то, воины-то, как увидели её, в танце приближающуюся, так про все свои интересы и ругани позабыли, застыли восхищённые. Она станцевала - и они про всё на свете забыли. И уходила она, танцуя, так не шелохнулись. Лишь к вечеру сползло с них наваждение. Но чудное видение всё ещё помнилось, от того-то вместо драки подались в поиски прелестницы. Даже Сокол искал. Он-то до того на неё засмотрелся, что на сей раз и не приметил, какого цвета у ней глаза. И что прежде лицо это видел, не помнил.
А она едва-то омыться успела и переодеться в простое платье - и рухнула в забытье. Дивный её наряд унёс ручей. Пролежала она так с два дня. А как домой вернулась, так родители её едва не прибили. За частое пропадание. Им-то в голову лишь одно лезло. Даже не про то, где она шаталась или лежала, а с кем.
В общем, плясунью тогда не нашли. Правда, умные среди ищущих были: и те из них, кто к тому народу в гости или с товарами захаживал... Ой, да ладно вам! У людей всегда так: то дружат, то торгуют, то грабят, а потом всё сначала или в разнобой... И не надо на меня так зыркать! На себя-то самих посмотрите! Не, ну ежели нравится смотреть на себя, так и ладно. Мне-то что! А не нравится, ну, уж я-то тут при чём? Значит, кто умный был да мимо дома Лисы хаживал уж и приметил, что больно-то Лиса на плясунью смахивает. А ежели всё-таки не она, то и эта танцевать мастерица, а ещё и петь, и на инструментах играть, и стихами говорить, и шить, и рукодельничать. Ну да, поговаривают, а кто и своими глазами видел, что она где-то пропадать любит. Оно конечно, досадно, что с кем-то другим, но всё ж таки в подоле пока не приносила. Да и вообще, когда такая мастерица... Да хоть и щуплая, но лицом-то красива. В общем, женихов появилось штук двадцать. Родители долго выбирали, кто побогаче, да познатней. Девки другие локти кусали от зависти. А Лиса тихонько собрала самые важные вещички да и сбежала. Мазаться. Да рядиться в новый чудесный наряд. Да к любимому. Тот плясунью-то признал, но разглядел, что глаза у неё зелёные. Или вспомнил, что прежде её видал? Отмахнулся от неё как от мухи надоедливой. Она и пела ему, и плясала и играла на разных инструментах дивно, а он как разглядел, какого цвета глаза, так и не интересно ему стало. У него вообще такой силы дурь была, что и такими-то талантами не пробивалась.