А что Лиса? Так она побежала со своим цветком к Соколу. Вырастила чудесную лилию перед его домом. И села у двери, поджидать, когда её любимый вернётся. Он придя, первым делом на белые цветы взглянул - их ещё несколько часов назад не было. Подошёл к лилии. Обхватил один из изящных цветов пальцами, наклонил. И стала живая белая лилия будто из камня полупрозрачного, голубого. И хотя любил он только белые лилии, эта до того хороша была, что он залюбовался.
- Я у Мирионы её для тебя вымолила, - сказала тихо девушка.
И впервые посмотрел мужчина на неё долго. И даже поблагодарил. Умел, оказывается, и он спасибо говорить!
- Я спою для тебя? - она спросила.
- Спой, так уж и быть, выслушаю.
И запела Лиса так, как никогда прежде не пела. Кто рядом был и услышал её, говорили после, что это была самая прекрасная в их жизни песня. Песня для любимого, она всегда самая красивая. Такую песню за деньги купить невозможно, точно так же как нельзя купить настоящую любовь.
Заулыбался вождь, её слушая.
- Сыграть мне для тебя?
- Сыграй.
Дал охранник дома Сокола Лисе дудочку. И заиграла она лучше чем до этого. И было это самое прекрасное, что собравшиеся когда-либо слушали.
- Станцевать тебе?
- Станцуй, пожалуйста, - ему стало интересно, как же она станцует, если будет танцевать именно ему.
Надо ли говорить, что этот танец Лисы превзошёл все её прежние танцы?
И улыбалась она, танцуя, видя, что он с восхищением наблюдает за ней. И от улыбки похорошела пуще прежнего.
Потом она тихо спросила вождя:
- Понравилась ли я тебе?
- Очень понравилась, - ответил мужчина честно.
Да любому бы понравилось, если б услышал и увидел мастерицу в тот час!
- И, возможно, полюбить бы я тебя смог... - добавил вождь задумчиво.
У влюблённой девушки аж глаза засияли от радости.
- Да только зеленоглазая ты и рыжая... Мне вот светловолосые и голубоглазые как-то больше по душе... Вот если б ты была такой - я б только на тебя смотрел. Стала бы ты моей женой единственной и любимой, а я - счастливейшим бы мужчиной в мире.
- Я могу волосы перекрасить - они светлые будут, - торопливо сказала Лиса, - И кожу осветлить могу, и веснушки убрать...
А про то, что это её здоровью вредить будет, а при долгом использовании - убьёт её, Лиса смолчала. Она готова была убить себя ядовитой травой за несколько дней, недель иль месяцев его любви.
- А глаза? - взволнованно спросил мужчина.
- А их перекрасить не смогу. Уж какие от рождения даны...
Помолчав, заметил Сокол с сомнением:
- Мне-то больше голубоглазые по нраву...
- Ну, а время-то может твои пристрастия изменить? А мои умения?
- Да вряд ли...
Заплакав, убежала Лиса прочь. Как ей больно было и горько - слов не хватит передать.
Стала жить она в лесу, выяснять иные тайны растений. И мир поддался ей, проникнувшись её мольбами, открыл больше, чем другим. Что-то такое узнала она, что знали прежде люди Первого народа. Нет, не всё, а только осколок прежних знаний, но был он больше, чем у иных нынешних людей.
Научилась она лечить лучше прежнего - спасать тех, кто уж у Грани был и даже тех, кто на Грани. И ещё больше похорошела. И цвет волос научилась менять без вреда себе, и веснушки убирать без вреда. И кожу делать нежной. И многим иным хитростям научилась. Только ей всё хотелось узнать, как глаза сделать голубыми, чтоб Сокол её полюбил.
Питалась она только растительным. И помогала всем больным и тем, кто за них просить приходил. И зверьё лечила при необходимости. Оттого-то крепкое здоровье получила в дар, особую выносливость - ей уж и зима не страшна была.
Прошло двадцать лет - она всё ещё жила в лесу, думая о любимом и об изменении цвета глаз. И как ни странно, не изменилась она внешне: вот как было ей двадцать два, когда она получила чудесную лилию в дар, вот столько ей внешне оставалось. Да и тело у неё как у двадцатилетней было. Люди Первого народа не старели. Видимо, она поняла какой-то осколок их тайны.