— Я попрошу кого-нибудь из знакомых позвонить тебе и сообщить имя хорошего адвоката из тех мест до того, как я приеду. Может, у вас получится договориться о залоге.
— Если он согласится встретиться с адвокатом, — сказал Дэниел.
— Он совсем дурак? — спросила я.
— Он думает, что раз правда на его стороне, то этого достаточно.
Это действительно было похоже на Ричарда. На самом деле причина, почему мы разошлись, была не одна. Он полагался на идеалы, которые не работали даже тогда, когда были в моде. Правда, правосудие и американский путь — все это определенно не работало в случае с правоохранительной системой. Деньги, власть и удача — вот что здесь действовало. Или желательно иметь на своей стороне кого-то, кто был частью системы.
Я — Истребитель, палач для вампиров. У меня есть лицензия на охоту и убийство вампиров в случае постановления суда. Лицензия действовала в трех штатах. Теннеси в это число не входил. Но копы, как правило, относятся к истребителям лучше, чем к обычным штатским. Мы рискуем жизнью и обычно на нашем счету больше убийств, чем у них. Конечно, убийств вампиров, а некоторые не считают их за настоящие убийства.
— Когда ты сможешь приехать? — спросил Дэниел.
— У меня есть еще дела, которые нужно закончить здесь, но увидимся еще сегодня до обеда.
— Надеюсь, что ты вправишь мозги Ричарду.
Я встречалась как-то с их мамочкой, больше чем один раз, поэтому заметила:
— Странно, что у Шарлотты не получилось вправить ему мозги.
— А откуда, как ты думаешь, у него этот бзик — «правда освободит тебя»? — спросил Дэниел.
— Великолепно, — сказала я, — скоро приеду, Дэниел.
— Мне пора, — он повесил трубку так внезапно, как будто боялся, что кто-то его застукает. Возможно, мамочка вошла в комнату. У Зееманов было четыре сына и дочь. Все сыновья были ростом шесть футов и выше. Дочь — только чуть ниже. Все были совершеннолетние. И все до смерти боялись своей матери. Не буквально боялись, но Шарлотта Зееман была главой семьи. Всего один обед в кругу их семьи, и я твердо это усвоила.
Я положила трубку, включила лампу и начала собираться. Пока я бросала вещи в чемодан, мне вдруг пришло в голову задаться вопросом, какого черта я это делаю. Я могла бы сказать, что это было из-за того триумвирата силы, частью которого был Ричард, и в который Жан-Клод превратил нас троих. Мастер вампир, Ульфрик — или вожак волков, и некромант. Я была некромантом. Мы были связаны так крепко, что иногда случайно врывались в сны друг друга. А иногда и не случайно.
Но я мчалась на помощь не потому, что Ричард был нашим третьим. Как никому другому, я могла признаться хотя бы самой себе, что все еще любила Ричарда. Не так, как Жан-Клода, но так же всерьез. Он был в беде, и я должна была помочь ему, если только смогу. Просто. Запутанно. Больно.
Интересно, что подумает Жан-Клод, когда узнает, как я бросила все и кинулась спасать Ричарда. На самом деле это не имело значения. Я собиралась, и да будет так. Но я не могла отделаться от мысли, как это заставит моего возлюбленного вампира себя чувствовать. Его сердце не всегда билось, но его все еще можно было разбить.
Любовь — отстой. Иногда чувствуешь, что все отлично. А иногда это просто еще один способ истечь кровью.
2
Я позвонила в несколько мест. Моя подруга, Кэтрин Мейсон-Джилетт была адвокатом. Она часто помогала мне делать заявления в полиции по поводу трупов, которым я помогла отправиться на тот свет. И пока — ни одного задержания. Даже попытки. Как так вышло? Я врала.
Боб, муж Кэтрин, поднял трубку после пятого звонка. Голос был сонный, его едва можно было узнать. Только по басовитому рычанию я поняла, кто из них подошел к телефону. Никто не просыпается изящно.
— Боб, это Анита. Мне нужно поговорить с Кэтрин. По делу.
— Ты в полицейском участке? — спросил он. Видите, он меня знал!
— Нет, на этот раз мне не нужен адвокат.
Он не стал задавать вопросов, и просто сказал:
— Даю тебе Кэтрин. И если ты думаешь, что мне совсем не интересно, то ты ошибаешься. Кэтрин удовлетворит это мое низменное чувство после того, как ты повесишь трубку.
— Спасибо, Боб, — сказала я.
— Анита, что случилось? — голос Кэтрин звучал нормально. Она была адвокатом по уголовным делам в частной фирме. Ее часто будили в поздние часы. Она этого не любила, но справлялась с этим хорошо.
Я рассказала ей новости. Она знала Ричарда, и он ей очень нравился. И она не понимала, какого дьявола я бросила его ради Жан-Клода. Но пока я не могла рассказать ей о том, что Ричард — оборотень, объяснить было трудновато. Черт, даже если упомянуть этот факт, все равно это сложно объяснить.