От окна уже не дуло. Белые занавески обвисли, пока их не закружил маленький вентилятор. А я сидела на коленях в комнате, тишину которой нарушали только жужжание вентилятора и тихие щелчки, которые он издавал каждый раз, когда начинался новый поворот.
Я запустила щетку в волосы Натаниеля, но движение закончилось намного выше кончиков волос. Когда мне было около четырнадцати, у меня были волосы до пояса. Но Натаниель носил гриву до колен. Если бы он был женщиной, я бы сказала, что волосы окутывали его, как платье. Волосы мягкой шелковистой массой лежали у него за спиной, так, чтобы не касаться раны. Взяв их в руки, я подумала, что держу что-то живое. Волосы лились сквозь пальцы, как сухая вода, с шелестящим звуком.
У меня было достаточно проблем с уходом за волосами длиной до плеч. И я представить не могла, сколько усилий нужно приложить, чтобы хотя бы вымыть такую гриву. Мне придется либо разделить волосы на две части и встать, чтобы переходить с одной стороны на другую, либо расположить их за его головой, поперек кровати. Я выбрала последнее.
Подняв волосы чуть выше, я рассыпала их по кровати за его головой. Он поудобнее устроился на подушке, но кроме этого не пошевелился и не издал ни звука.
– Ты как? – спросила я.
– Хорошо, – ответил он тихо, спокойно и почти без выражения.
– Поговори со мной, Натаниель, – попросила я.
– Тебе не нравится, когда я с тобой говорю.
Я перегнулась через него, убирая волосы с лица, чтобы на него посмотреть.
– Неправда.
Он чуть приподнял голову, чтобы посмотреть на меня.
– Разве?
Я вернулась обратно, спрятавшись от его взгляда.
– Я возражаю не против того, чтобы ты со мной говорил, а против твоего выбора тем для беседы.
– Расскажи, что ты хочешь, чтобы я тебе говорил, и я буду говорить.
– Я могу только сказать, чего говорить не надо.
– И чего? – поинтересовался он.
– Не надо говорить со мной про порнофильмы, садомазохизм и в целом про секс.
Секунду или две я думала, потом добавила:
– В целом это все темы, которые выводят меня из себя.
Он рассмеялся.
– Даже и не знаю, о чем еще можно поговорить.
Расположив волосы на кровати, я начала их расчесывать. Движения были решительными и плавными, но чтобы прочесать пряди до конца, мне приходить поднимать волосы. В один из таких моментов поток воздуха от вентилятора бросил целую горсть волос на меня, и они пахнущим ванилью облаком окутали мое лицо, щекоча шею.
– Расскажи мне что-нибудь, Натаниель. Расскажи про себя.
– Не люблю говорить про себя.
– Почему? – спросила я.
Он опять приподнялся и посмотрел на меня.
– Лучше ты расскажи про себя.
– Хорошо, – согласилась я, и поняла, что не знаю, что сказать. Просто не могла придумать, с чего начать. Я улыбнулась.
– Намек понят, можешь забыть, что я просила.
Зазвонил телефон, и от неожиданности я тихо ойкнула. Нервничаю? Это я-то?
Звонил Дольф.
– Анита?
– Ага, это я.
– Франклин Найли, если только это не другой парень с таким же именем, торговец предметами искусства. Специализируется на мистических артефактах. И не очень разборчив относительно того, где их брать.
– Как это, не разборчив? – спросила я.
– Он из Майами. Тамошние копы хотели бы повязать его по крайне мере за пол-дюжины убийств, но им не хватает улик. В каждом городе, куда он приезжает по делу, пропадают люди, или находят трупы. В прошлом году его почти поймали за убийство высшей жрицы виккан, но свидетель впал в мистическую кому и до сих пор из нее не вышел.
– Мистическую кому? – переспросила я с сомнением.
– Врачи считают, что это какой-то вид магии, но сама знаешь, как трудно это доказать.
– А что у тебя есть на его дружков?
– Один из них с ним уже довольно давно, медиум, зовут Говард Грант. Молод, не привлекался. Затем черный телохранитель, Майло Харт. У него черный пояс по карате, и он привлекался по подозрению в попытке убийства. Он ломает для Найли людей с тех пор, как пять лет назад вышел из тюрьмы. Третий – Линус Бек. Он сидел дважды. Один раз – за угрозу физической расправы, второй – за убийство.
– Душевно, – заметила я.
– Даже лучше, – мрачно добавил Дольф.
– Лучше? – удивилась я. – Куда уж тут лучше?
– Второй раз Бека осудили за человеческое жертвоприношение.
Секунду или две я усваивала информацию.
– Как была убита жертва?
– Ножевое ранение, – сказал Дольф.
Я рассказала ему о теле, которое осматривала.
– Непосредственные нападения демонов прекратились еще в средних веках, Анита.
– Она хотели, чтобы это выглядело, как нападение троллей.
– Ты с ними уже пообщалась, – сказал он мрачно.
– Ага.
– Зачем?
– Они хотели меня запугать, – сказала я и услышала, как на том конце провода шуршат бумаги.
– Почему они хотели тебя запугать?
Я рассказала Дольфу почти все. В том числе то, что из всего этого я ни черта не могла доказать.
– Я разговаривал с копом из Майами. Он сказал, что Найли признался ему в двух убийствах, но не под Мирандой (Правило Миранды – предупреждение полиции, что человек имеет право молчать и не говорить ничего, порочащего его – прим. Cara), так что в суде это было бы бесполезно. Ему нравится насмехаться.
– Он считает себя неприкасаемым, – сказала я раздраженно.
– Но духи сказали ему, что ты его убьешь.
– Так сказал его ручной медиум.
– Когда я запросил информацию на его имя, полиция по всей стране и за ее пределами пожелали предоставить мне все, что у них есть, лишь бы мы смогли прижать этого парня к ногтю, – сказал Дольф.
– Плохой парень – он и есть плохой, – усмехнулась я.
– Он не гнушается убивать сам, Анита. По крайней мере два трупа в Майами значатся на личном счету Фрэнка. Так что следи за своей задницей, как самый осторожный сукин сын. Если найдешь что-нибудь, хотя бы отдаленно похожее на доказательство преступления, звони.
– У тебя же нет здесь полномочий, – заметила я.
– Уж поверь, Анита. Добудешь мне улику, и я тут же пришлю тебе людей и с полномочиями, и с горячим желанием засадить этого парня.
– Он что, возглавляет ваш хит-парад?
– Он карьеру сделал на нарушении закона, и даже двадцать четыре часа не видел решетку изнутри. Куча народу во многих штатах просто мечтает от него избавиться.
– Посмотрим, что можно сделать, – сказала я милостиво.
– Я говорю не об убийстве, Анита. Я говорю об аресте.
– Да знаю я, о чем ты, Дольф.
Секунду он молчал.
– Я знаю, что ты знаешь, о чем я. Но я подумал, что уточнить будет нелишне. Не убивай там никого.
– Разве я могу совершить что-то настолько противозаконное?
– Не начинай, Анита, – попросил Дольф.
– Прости. Спасибо за информацию. Это даже больше, чем я ждала. После встречи с ним, я даже не удивлена. Он довольно страшный парень.
– Страшный! Анита, черт побери, он намного больше, чем просто страшный.
– Похоже, ты волнуешься, Дольф.
– Ты там без поддержки, Анита. Даже копы там тебе не друзья.
– Это еще слабо сказано, – заметила я. – Но тут сейчас полиция штата из-за убийства.
– Я все равно не смогу приехать, – сказал Дольф.
– Я бы тебя никогда и не попросила.
Он молчал так долго, что мне пришлось поинтересоваться.
– Дольф, ты еще здесь?
– Здесь, – голос был мрачнее тучи. – Я говорил тебе никого не убивать?
– Ага, – подтвердила я.
– Я буду отрицать это в суде, но даже не сомневайся, Анита. Если дело дойдет до того, что встанет вопрос: ты или он, сделай правильный выбор.
У меня отвисла челюсть.
– Дольф, ты что, разрешаешь мне его убить, если появится такая возможность?
Дольф опять замолчал и ответил только через некоторое время.
– Нет, не убить. Я просто прошу тебя не дать ему сделать это первым. Тебе бы не захотелось положиться на его милосердие, Анита. На некоторых найденных телах были следы пыток. По этой части творческого воображения ему хватает.