Земля. Вас понял. Даю коррекцию, даю коррекцию. Коррекция 466. Виток 12-й и 4-й нисходящий. Западная долгота 70,5 градуса. Время включения 3 часа 11 минут 19 секунд. Сообщите, как позавтракали?
Титов. Позавтракал хорошо, хорошо позавтракал; все в порядке, ничего особенного нет.
Земля. Мы все здесь на командном пункте вместе с советским народом желаем вам успеха. (Передал С. П. Королев.)
Титов. Спасибо.
Земля. Сообщите, что видите в иллюминаторы кабины, ваше впечатление о полете.
Титов. В иллюминаторы сейчас ничего не видно. Только что прошла Земля. Облака. Все пространство покрыто облаками. Кучевая облачность. Вообще наша территория покрыта облаками. Видел горный район. Горы были открытые. А в основном очень много облаков. Как поняли?
Земля. Готовы ли к выполнению заключительных операций?
Титов. Готов, готов. Я готов к выполнению заключительных операций. Как меня поняли?
Земля. Я - «Ландыш» (космонавт Попович). Привет тебе, Гера. Ждем тебя, встречаем.
Титов. 8 часов 44 минуты, включился «Спуск-1», индикатор ПКРС тронулся с места, все в порядке. Звук включил. Как поняли?
Земля. Вас понял, мы вас транслируем.
Титов. На борту все в порядке, как пописанному, как должно быть. Как меня поняли?
Земля. Повторите. Включен «Спуск-2» или нет?
Титов. Включен, включен. Когда мы переговаривались, он включился...
Титов. Подготовку к спуску закончил, все в кабине закреплено.
Итак, предстоит осуществить один из самых сложных этапов полета - снижение и посадку. Во время сеанса связи на 16-м витке в наушниках раздался знакомый голос Сергея Павловича Королева:
- «Орел»! Готовы ли к посадке?
«Орел» - это мой позывной. Доложил Главному конструктору о готовности к выполнению заключительных элементов полета, о том, что все съемное оборудование закреплено и на борту порядок.
И вот в ходе 17-го витка в соответствии с программой полета была включена автоматика, обеспечивающая спуск и приземление корабля в заданном районе. Так же, как и в предыдущем, в этом полете использовалась полностью автоматизированная система ориентации, включения тормозного двигателя, управления и спуска. Однако в случае необходимости я мог совершить посадку корабля с помощью ручной системы, которая дважды испытывалась в этом полете, только без включения тормозного двигателя.
Корабль был сориентирован, включился тормозной двигатель, и «Восток-2» перешел на траекторию спуска.
Спуск космического корабля с орбиты, прохождение его через плотные слои атмосферы и сама посадка - дело весьма сложное. Юрий Алексеевич рассказывал, что, когда корабль на огромной скорости входит в верхние слои атмосферы, под действием перегрузки и аэродинамического нагрева конструкция его «потрескивает». Создается впечатление, что огромные языки пламени мечутся вокруг корабля, лижут его обшивку. Я приготовился наблюдать эту картину.
По моим расчетам двигатель «Востока-2» выдал заданный тормозной импульс, и корабль перешел на траекторию снижения. Это было над Африкой, а войти в плотные слои атмосферы я должен был в районе Средиземного моря. На глобусе указывалось место приземления - недалеко от Саратова. Для того чтобы определить момент входа в верхние слои атмосферы, я специально не закрепил фотоэкспонометр, и он пока на шнурочке плавал по кабине. Это был самый чувствительный к малейшим перегрузкам прибор. Как только сопротивление атмосферы стало тормозить движение корабля, коробочка фотоэкспонометра медленно начала двигаться к полу кабины. Значит, спускаемый аппарат «Востока-2» «зацепил» верхние слои атмосферы и скоро должно начаться интенсивное его торможение.
Я специально не закрыл один из иллюминаторов, для того чтобы можно было лучше увидеть происходящее за бортом корабля. Розовое пламя вокруг корабля по мере погружения в атмосферу постепенно сгущается, становится пурпурным, затем багровым. Жаропрочное стекло покрывается желтоватым налетом, стальная обечайка иллюминатора плавится, и огненные брызги проносятся возле стекол. Захватывающее зрелище!
После того как уменьшились перегрузки, я почувствовал, что корабль начал слегка вздрагивать и за бортом слышен шум разрываемого аппаратом воздуха. Это означало, что спускаемый аппарат затормозился настолько, что сейчас движется со скоростью меньшей скорости звука. Скорость аппарата уменьшилась с 28 тысяч километров в час до 600-800 километров в час. Начался последний этап посадки - приземление. По командам автоматических устройств отстрелился люк кабины и катапульта, подобно тому как это делается на современных самолетах, вынесла меня в воздушный ноток. Раскрылись парашюты, и, осмотревшись, я увидел свою кабину, которая несколько ниже меня приближалась к Земле, недалеко от проходившей в этом районе железной дороги.
Справа от меня большая река и два города по обе ее стороны. Значит, все верно - посадка произошла в районе Саратова.
Я еще раскачивался в воздухе на своих парашютах, а корабль уже приземлился, и я видел, как к нему подъехала машина. Вокруг толпились люди. Стал прикидывать, далеко ли будет место моей посадки. Судя по всему, ветер был довольно сильный, и меня относило от места посадки корабля. Я должен был приземлиться по другую сторону железной дороги, по которой в сторону Москвы шел поезд. Мы не согласовывали расписание движения поездов и время моей посадки, и получилось так, что наши пути пересекались почти одновременно. Не знаю, то ли машинист меня заметил и прибавил скорость, или у меня было достаточно высоты, но поезд прошел чуть раньше, и я приземлился на сжатом поле пшеницы в нескольких десятках метров от железной дороги. Естественно, что первыми меня встретили труженики приволжских полей, помогли мне снять скафандр. Из поселка Красный Кут подошли две машины, и я попросил, чтобы меня подвезли к кабине корабля «Восток-2», так как пешком идти было довольно далеко - около 5 км.
7 августа 1961 года. Снова на земле (в районе посадки близ г. Красный Кут Саратовской области)
Надо было забрать из кабины бортовой журнал с записями для составления отчета Государственной комиссии, кассеты с отснятой кинопленкой, еще некоторое оборудование и попить водички.
...По приезде в райком партии я попросил, чтобы меня срочно связали с Москвой: надо было доложить Государственной комиссии о том, что посадка корабля завершилась благополучно. Странное было у меня ощущение. С одной стороны, чувство удовлетворенности тем, что задание полета было выполнено полностью и я мог доложить результаты его тем, кто готовил и обеспечивал этот полет. Это их труд успешно завершен, завершен еще один этап в освоении космоса. С другой стороны, смущала какая-то непонятность происходящего. Кругом люди, аплодисменты, цветы. В машину приходится пробиваться с посторонней помощью. И главное, я не знаю, что надо делать в этой обстановке. Я еще не отключился от полета, все мои мысли были связаны с работой.
А у здания райкома тем временем собрались уже сотни людей. Они скандировали: «Ти-то-ва! Ти-то-ва!»
7 августа 1961 года. Однополчане наконец-то узнали, куда я от них улетел
Вместе с руководителями района вышел на улицу и под бурные овации поднялся на трибуну.
Я от души поблагодарил собравшихся за сердечную встречу, сказал о своей бесконечной радости и гордости, что выполнил задание партии и правительства.
Трибуна Мавзолея
Дети преподнесли букеты цветов. Потрогали мое космическое одеяние - лазоревого цвета комбинезон.
Пора прощаться, ехать на аэродром, где нас ждал прилетевший самолет. Радостно было встретить товарищей и друзей, тех, кто готовил и провожал меня в полет. Заботливые врачи Евгений Анатольевич Карпов и Андрей Викторович Никитин сняли с меня космическое одеяние, на которое с таким восхищением полчаса назад смотрели ребята из колхозного села и районного центра, отсоединили все датчики, прикрепленные во многих местах к телу, проверили пульс, кровяное давление, спросили о самочувствии.