— А, в конце концов… — президент, видно заметив, что напрасно тратит энергию, пожал плечами. — Ты человек взрослый, известный ученый, и должен все взвесить, и так далее, — он встал: — Мне просто ее жаль, она так убивается…
Роман вспыхнул:
— Что вы говорите?..
— …Она сегодня разговаривала со мной по видеофону. «Уговори и убеди сына». И ее надо понимать, мальчик, ведь ты — сирота. Если б отец был жив…
Роман разочарованно вздохнул.
Президент прошел к своему столу, взял какой-то лист бумаги. Лицо его помрачнело, листок трясся в руке.
— Итак, ты настаиваешь? — в голосе президента послышались сухие, сдержанные нотки.
— Да, я прошу, очень прошу включить меня в экспедиции академика Терричека.
— Ну, что ж… Вижу, что ты на пороге полного разочарования в жизни и так далее, — начал президент, и голос его будто потеплел. — Это уже было бы настоящее бедствие… Надо любить не себя в жизни, а саму жизнь. Так вот… Когда-то, в древности, люди стремились получить хоть небольшой кусок земли — а мы, очевидно, дадим вам целую планету, — он взглянул на наручные часы. — Сейчас начнется заседание совета общества, продлится минут десять. Можешь подождать здесь.
И он вышел из кабинета, размашисто помахивая белым листом.
Их высадили на недавно открытую и совсем еще неисследованную миниатюрную планетку во втором поясе астероидов. Эта планетка еще даже названия не получила и значилась в каталоге второго пояса под номером 66. Диаметр ее — несколько десятков километров, притяжение очень слабое — космический корабль, что доставил сюда ученых, едва смог стать на амортизаторы. «Это ваш большой опыт преодолел малое притяжение», — скаламбурил Роман, прощаясь с космонавтом.
И вот они остались одни. Одни на целой планете. Ракета связи прибудет через год, и он весьма энергично предупредил радиоцентр общества, чтобы в течение этого периода его не вызвали к аппарату. «Надо хоть немного поработать в спокойной обстановке». Академик пусть как хочет (у него в Праге жена, дети), может, он хочет ежедекадно проводить сеансы связи, а Роман к микрофону не подойдет. (В душе он все-таки тешил себя мыслью, что Терричек будет сообщать и о нем).
«Не будет времени…» Здесь время будто остановилось. Прошло, может, с час, как стартовала на Землю ракета, а кажется… Впрочем, Падалка решил откинуть всякие «кажется» и, по примеру академика, который сразу подался устанавливать аппаратуру для замеров магнитного поля, взяться за работу. Напевая под нос какую-то песенку без слов, Роман начал надевать скафандр. Это не так-то просто сделать, как может показаться на первый взгляд. Здесь нужна особая тщательность: ведь Роману придется находиться в безатмосферной среде. Правда, планетка окружена слоем какого-то газа, но он доходит только до подножия горы. Кстати, первое, что решил исследовать Падалка, это химический состав этой атмосферы. Одевшись, он через шлюзовую камеру вышел наружу. Толстенные оловянные подошвы на ботинках неплохо прижимали его к поверхности, но все-таки двигаться надо осторожно, и то лишь на расстоянии троса, намотанного на барабанчик на поясе и прикрепленного другим концом к бункеру.
Терричек уже вынимал из ящика приборы, они ярко поблескивали на солнце. «Счастливый человек, — подумал Роман про академика. — Кроме взаимодействия магнитных полей нашей планетной системы и галактики, его, кажется, ничто не волнует. А в скафандре и он толстый…»
— Может, вам помочь? — спросил Роман.
— Спасибо, — прозвучал в наушниках сдержанный голос академика, — я сам… пока сам.
«Опасается за аппаратуру, — подумал Падалка. — Эх, если бы ты знал, добрый человек, что за аппаратура бьется у меня в груди… Хочет вывести всеобъемлющую формулу магнетизма… А в какую формулу можно уложить взаимодействие двух сердец?»
Роман влез на гору, чтобы осмотреть окрестности. (В скобках отметим, что это предусмотрено программой исследований — «Общее знакомство»).
Небольшой, но очень яркий диск Солнца висел почти над головой. Ничем не возмущаемая атмосфера планетки напоминала густой туман. Было странно, что он не поднимается вверх, а ровно стелется по поверхности. Отсюда, с заатмосферной высоты, пейзаж казался Роману однообразным и пустынным. Только этот горный кряж, раскинувшийся на несколько сотен метров вдоль, оживлял пейзаж. Самая высокая гора, на которую совсем легко влез наш ученый, поднималась на высоту 40–50 метров над атмосферой.
Солнце быстро садилось за горизонт. От горного кряжа на атмосферу легла огромная черная тень. А когда Солнце совсем зашло, густая тьма мгновенно поглотила планету, и Роману показалось, что под ногами у него ничего нет, что он повис в какой-то черной бездне… Впечатление было удручающее. Молчаливость, темнота и безграничное величие пространства давили его со всех сторон, сверху, снизу. Он чувствовал себя неизмеримо маленьким, даже как-то съежился в скафандре.
— Ты впервые, что ли, в космосе? — прошептал. — Ну, тогда откуда эти… эмоции?
Звуки собственного, хоть и приглушенного, голоса немного взбодрили Романа. Переступил с ноги на ногу, чтобы почувствовать твердое под ногами, и вскоре пришел в себя.
— Ты лучше посмотри, какая красота вокруг! — сказал уже громче. — Какие звезды! А планеты! Вон, видишь Сатурн, видишь кольца?
И все же он чувствовал, что его пронзает какое-то оцепенение, замешательство перед лицом этого великого, безграничного, того, что нельзя и представить, имя чему — Вселенная.
Когда, наконец, из-за горизонта вновь вынырнуло Солнце, он облегченно вздохнул и начал медленно спускаться вниз.
В одну из своих ночных вылазок Падалка сделал первое значительное открытие — «их» планетка имеет спутников! Одного большого (как Луна у Земли!), а второго — маленького. У этого меньшего не видно диска, и Роман сперва подумал, что он вращается на очень дальнем расстоянии. Но наблюдения и сложные вычисления показали, что радиус орбиты этой ослепительной точки в пятьсот раз меньше радиуса орбиты «местной Луны». Это удивило Романа. Как могла планета с такой малой массой и скудным притяжением захватить хотя бы и небольшой осколок?
Еще больше удивился наш ученый, когда, измеряя диск «Луны», заметил, что и вокруг него движется маленький спутник! Он смотрел в свою астрономическую трубу и хорошо видел черную точку на серебряном фоне диска «Луны». Она двигалась по экватору и исчезала за краем видимого диска… Ему не повезло зафиксировать ее на фотограмму, больше он уже не наблюдал этого феномена, хотя не отрывал глаза от трубы, но, несмотря на это, Падалка был уверен, что видел спутника спутника! Правда, ему не удалось убедить в этом академика: Терричек считал, что это — оптический обман. Но ведь Роман хорошо видел — черное пятнышко как будто чертило пунктир на серебряном фоне…
И сюрпризы ждали ученого не только ночью, но и днем.
Как показал анализ, в верхних слоях атмосферы была очень значительная доля кислорода — 10 процентов. Еще больше здесь было какого-то неизвестного на Земле тяжелого элемента, который, очевидно, как-то взаимодействовал с кислородом и азотом. Присутствовали и инертные газы. Во всяком случае, убедившись, что атмосфера не ядовита (при необходимости даже можно будет ее использовать для дыхания!), ученые решили «побродить» в ней, присмотреться, что же она скрывает.
Падалка пошел первым. Сходя вниз по взгорью, он медленно погрузился в атмосферу и заметил это лишь по тому, что небо над головой становилось все голубее и светлее. От подножия горы начиналась широкая долина, вся покрытая какими-то низкорослыми зарослями, а на горизонте, до которого можно было камнем добросить, темнело что-то похожее на водоем.
— На нашей планете есть жизнь! — радостно воскликнул Падалка, вырывая стебелек. Растение очень напомнило ему уменьшенную, — не росток, а именно маленькую, уменьшенную копию нашего дуба или вяза. — Земля в миниатюре… — бормотал ученый.