К командору нетвердой походкой приближался Пемпф, держа в обеих руках по початой бутылке.
- Глотните, кэп, - заплетающимся языком сказал он. - Вы в жизни ничего подобного не пробовали, чтоб мне лопнуть.
Командор уничижительным взглядом поставил его на место.
- Я офицер, Пемпф, - процедил он сквозь зубы. - Офицеры не пьют пива.
- 3-з-запамятовал, сэр, виноват.
- Виноват?! Это не то слово, Пемпф! Кто дал право вам и вашим дружкам есть, э-э-э... точнее, пить нестерилизованные земные плоды? Слушайте, Пемпф, вы, как химик экспедиции, обязаны были в первую очередь взять пробу почвы. Неужели вы лишены элементарной любознательности?
- В этом нет никакого смысла, сэр. Почва, в которую с вечера втыкаешь пустую пивную бутылку, а утром получаешь такое вот деревце, наверняка продукт науки, которая на миллионы лет обошла нашу. Сдается мне, кэп, что солнечный свет, отражаясь от поверхности Луны, достигает Земли и усиливает способность почвы воспроизводить все, что в нее посеяно.
Командор вздрогнул:
- Вы говорите все?
- А как же, сэр? Мы посеяли пустые пивные бутылки и получили пивные деревья. Разве не так?
- Гм, - задумчиво произнес командор. Он резко повернулся и зашагал к кораблю. Весь этот день он провел в своей каюте, погруженный в раздумья. Когда село солнце, командор покинул корабль и под покровом надвигающейся ночи закопал все свои деньги, которые хранились в хвостовом отсеке. Сперва он пожалел, что не привез их побольше, но потом рассудил, что это не имеет принципиального значения - ведь как только деревья дадут первые плоды, в его руках окажется необходимый семенной фонд.
Но на следующее утро, когда капитан Фримпф выбрался из корабля и поспешно направился к своему экспериментальному огороду, он не обнаружил там ничего, кроме голубеньких грядок, насыпанных им накануне. Сначала он ощутил острое разочарование, но затем подумал! "Возможно, с деньгами это сложнее. Должно быть, вырастить денежные знаки не легче, чем их заработать". Командор с завистью оглядел буйно разросшийся за ночь пивной сад, вызывающе позвякивающий на ветру диковинными плодами.
Он вышел на солнечную лужайку и остановился, тяжело переводя дух. Прямо перед ним три вдребезги пьяных обросших минотавра выделывали ногами кренделя, горланя во всю глотку возмутительную песню о голубых песках Земли, в которой уже успел появиться второй куплет. Увидев командора, они прервали безобразный танец, с минуту тупо смотрели на него затуманенным взором, а потом опять принялись за свое.
Теперь капитан Фримпф почти не сомневался в том, какая именно участь постигла землян. Но что же случилось, спрашивал он себя, с деревьями, которые они вырастили? Он был человеком аналитического склада ума, и ответ не заставил себя долго ждать: жители Земли, выпивая жидкое содержимое плодов, одновременно опыляли стеклянную кожуру и, сажая ее в голубую почву, получали новые деревья. Пока не нарушался экологический баланс, это был упоительный и взаимовыгодный симбиоз. Но земляне, видимо, потеряли чувство меры, и роковое перенасыщение чудо-пыльцой привело их к гибели, а деревья, не способные к самоопылению, постепенно вымерли.
Да, трагическая судьба. Но неужели постепенное вымирание под бременем налогов достойнее разумного существа?
Весь день командор ломал себе голову над способом опыления денежных знаков и наконец, потеряв всякую надежду, махнул рукой и, вбежав в каюту, решительно рванул на себя панельную дверцу бара.
В этот момент в каюту ввалилась злополучная троица. Фардель сделал нетвердый шаг вперед.
- Шэр, - едва ворочая языком, начал он, - мы должны довешти до вашего шведения, што мы не шобираемся возвращаться на Марш.
Командор раздраженно обернулся.
- Проваливайте в свой паршивый сад и оставьте меня в покое! - рявкнул он.
Когда команда, хватаясь за стены, выбралась из каюты, капитан Фримпф достал бутылку и в несколько глотков опылил ее. Затем он, пошатываясь, вышел из корабля, посеял пустую бутылку и сел ждать всходов.
Утреннее солнце застало командора сидящим на том же месте с блаженной улыбкой на губах. Он восторженно следил, за первым маленьким ростком своего джинного дерева, весело пробивающимся сквозь голубые пески Земли.
Перевели с английского
А. ЛЕБЕДЕВ и А. МИЛИТАРЕВ