Источником такого процветания стала покупка конкурирующей фирмы «Рид энд Армор», которая пришла в упадок после того, как ее президент Джейкоб Рид исчез в феврале восемьдесят третьего года – в один прекрасный день он отправился пообедать, и больше его никто никогда не видел. Уолдо тут же приобрел разваливающуюся компанию за десятую часть ее настоящей цены и слил капиталы двух фирм. Деятельность его новой фирмы не раз вызывала подозрения всевозможных контрольных организаций, а также налоговой инспекции.
Различные люди, предпочитавшие остаться неизвестными, сообщали, что не раз видели Уильяма Фрицманна, известного под именем Билли Риц, в ресторанах, барах и ночных клубах с мистером Уолдо начиная с конца восемьдесят второго года. Я готов был спорить на что угодно, что все эти анонимные звонки исходили от Пола Фонтейна, который пытался переписать историю и доказать, что Билли Риц убил Джейкоба Рида, чтобы они с Уолдо могли отмывать деньги от продажи наркотиков через преуспевающую компанию, занимавшуюся поставками мяса.
Я подумал, что Уолдо просто был человеком, который тратил слишком много денег на всякие глупости. В конце концов он сделал ошибку, обратившись к Билли Рицу, чтобы тот помог ему выбраться из финансовой дыры. После этого он был лишь жертвой, закамуфлированной роскошным домом с видом на озеро. Пол Фонтейн велел Билли Рицу убить Уолдо, чтобы это выглядело как сведение счетов между гангстерами. А когда нашли тело Билли, решили, что более крупные бандиты поглощают более мелких. Интересно, удивило ли кого-нибудь кроме меня, что такой крупный поставщик наркотиков, как Билли Риц, носит в карманах такие маленькие порции кокаина.
Затем я напомнил себе, что мы по-прежнему не имеем однозначных доказательств того, что Пол Фонтейн и есть Фи Бандольер. Отчасти по этой причине я сидел в самолете, вылет которого откладывался. Честно говоря я не хотел, чтобы Фи действительно оказался именно Фонтейном – Фонтейн мне нравился.
2
Взлетев, самолет погрузился в непроглядный туман, напоминавший темную вату. Затем нас чуть не ослепил немыслимо яркий свет. Самолет разворачивался, а я смотрел на лежащий внизу Миллхейвен. Через десять минут туман внизу стал казаться не таким густым, а еще через пять исчез совсем.
В колонках над головой раздалось какое-то хрипение и шипение, и голос пилота произнес:
– Вам наверняка интересно узнать, что мы успели вылететь из Миллхейвена за секунду до того, как синоптики решили отложить все следующие рейсы. Так что поздравляю вас с тем, что вы не выбрали более поздний рейс, и благодарю за терпение.
Через час мы приземлились у терминала, который напоминал фермерский дом с конической башней наверху. Я прошел по длинному коридору к автомату и позвонил по номеру, который дал мне Том Пасмор. Через четыре-пять гудков мне ответил низкий голос обеспокоенного чем-то человека.
– Вы тот писатель, с которым я разговаривал? Думаю, вам лучше сказать мне, в каком подразделении вы служили.
Я сказал.
– Вы захватили с собой бумаги?
– Нет, сэр. А разве это было частью нашего соглашения?
– Но как я могу быть уверен, что вы не один из этих проклятых пацифистов?
– Я покажу вам свои шрамы.
– В каком лагере вы базировались и кто был его комендантом?
Это напоминало разговоры с Гленроем Брейкстоуном.
– В Кэмп Крэнделл. Комендантом был полковник Гаррисон Флаф. Известный также как Жестянщик, – прибавил я.
– Приезжайте, я взгляну на вас лично, – он стал давать мне какие-то очень сложные инструкции – торговый центр, маленький красный домик, большая скала, грязная дорога, к забору подведено электричество.
У конторки автопроката я подписался во всех мыслимых и немыслимых страховых формах и получил ключи от «крайслера». Молодая женщина махнула рукой в сторону автостоянки, простиравшейся не меньше чем на милю.
– Ряд Д, место двадцатое. Не пропустите. Машина красная.
Я вышел на яркое солнце и ходил по стоянке, пока не нашел красную машину размером с небольшую яхту. Я открыл дверцу – внутри было еще жарче, чем снаружи. Здесь пахло, как в коробке от Биг Мака.
Сорок минут спустя я миновал наконец упомянутую в описании большую скалу и доехал до того места, где дорога делилась надвое. Одна часть вела к старому фермерскому дому, другая терялась среди дубовой рощи. Я заметил за деревьями блеск металла и колыхание чего-то желтого и свернул налево.