Она собралась застегнуть рубашку, но Торин внезапно перехватил ее руку, а три его пальца скользнули по шрама, повторяя кровавый узор. Дарси приоткрыла в удивлении рот. Дубощит внимательно посмотрел на невесту, а потом дернул ее на себя, возвращая в то положение, в котором они были парой минут назад. Оголенные соски скользнули по верхней одежде узбада, и Дарси сжала зубы, сдерживая стон.
— Дарс. Ты зародила в моей душе огонь… — Торин положил руку Дарси на щеку. — Твои глаза словно в пустыне океан. Ты прекрасна, словно восход солнца, все так гармонично, нежно, соблазнительно. Ни до тебя, ни тем более после — я никогда не хотел так ни одну женщину, как сейчас хочу тебя.
***
— Торин! — шипит Дарси, стараясь расчесать волосы. Узбад, поправляя шубу на плечах, смотрит на невесту с легкой ухмылкой. Эсироу старалась усиленно расчесать волосы, которые до его появления были в порядке. — Мои волосы — это же кошмар, ты же знаешь! Теперь чтобы расчесать их… аргх!
Узбад тихо смеется. Он подходит к невесте и кладет руку ей на шею и притягивает к себе. Мужчина впился в ее губы, силой заставляя ее ответить на поцелуй. Вторая рука легла на талию, и Дарси поддалась. Торин редко прибывал в таком настроение, особенно сейчас — кажется, за весь поход он впервые дал понять, что заинтересован в ней так же сильно, как и в Эреборе. Его поцелуи были чем-то, сродни обещанию, и только после случившегося и после его слов Дарси окончательно убедилась —нужна. Не зря она пошла в этот поход.
Щеки Дарси вспыхнули румянцем, дыхание сбилось. Она непроизвольно закусила губу. От вида растерянной, смущенной и беззащитной девушки улегшееся было возбуждение вернулось с удвоенной силой. Узбад ласково очертил пальцами ее прикушенные губы, а потом повернул к себе спиной и сам стал бороться с непослушными волосами Эсироу.
Когда они вернулись к дому Беорна, то увидели, что остальные гномы устроили настоящую гулянку. Они пели какие-то песни, пили, ели и веселились по полной. Торин, как поняла Дарси, хотел было их отчитать, но передумал: неизвестно, выпадет ли им шанс еще раз собраться так и быть такими же беззаботными.
— Мне надо переговорить с Двалином и Балином насчет дальнейшей дороги, — сказал Торин Дарс кивнула. Узбад быстро поцеловал ее в висок и отошёл к сыновьям Фундина, которые обсуждали что-то вместе с Глоином. Дарси зашла в дом, оставила там все вещи, что дал ей Беорн и снова вышла во двор. Ее взгляд метнулся к белому медведю, который, вытянувшись во весь свой немаленький рост, спал в тени деревьев. Приближался вечер, поэтому заметно холодало. Рядом с Армитогом сидел хоббит. В руках Бильбо сжимал чашку и как-то рассеяно смотрел на веселящихся гномов. Те громко засмеялись над чем-то, и Кили с Фили затянули новую песню. Бэггинс на это улыбнулся.
— Почему в стороне? — спросила Дарси, подходя к хоббиту и Бронированному медведю. Армитог приоткрыл один глаз и посмотрел на хозяйку, а потом снова заворочался и задремал. Дарси присела рядом с хоббитом, перекрестив ноги. — Мне казалось, теперь все относятся к тебе куда лучше.
— Дело не в этом, — качнул головой Бильбо. — Просто… там очень шумно, а со стороны наблюдать так же весело.
Дарси понимающе улыбнулась. Если гномы гуляли, то гуляли с размахом, и неподготовленный участник сего действия мог быстро утомиться. Но хоббит внезапно посмотрел на нее и сказал:
— Слушай, ты можешь рассказать мне.
На лице Дарси появилась уже знакомая хоббиту холодная маска. Она сжала губы.
— Не думаю.
— Можешь, — уверенно произнес Бильбо Бэггинс. — Когда кому-то выговариваешь, становится немного легче. Я же вижу, как тебя жжет желание рассказать то, что ты пережила.
Дарси промолчала. Носить все в себе и вправду было сложно, но обнажить души перед Торином или кем-то еще казалось неуместным: для них она должна была оставаться сильной, а не слабой девчонкой, которая на самом деле-то сломалась после всего, что она пережила.
А между тем хотелось поговорить — Бэггинс был прав. Ее молчаливой поддержкой был Армитог, но даже вдвоём нести этот груз было невозможно. Поэтому в этот прохладный веселый вечер, Дарси Эсироу начинает рассказ для Бильбо Бэггинса о непростой судьбе гномьей женщины из семьи Эсироу.
========== Глава 7 ==========
— Мой отец, Трак, был странным. Сильным, красивым, знатным, хорошим воином, но странным. К моменту моего рождения у него было уже два сына, Ферт и Атлан, и когда моя мама понесла снова, он стал молиться богам, чтобы у него родилась дочь. И не просто дочь — самое красивое дитя на свете. Если ты видел гномок, то их легко можно спутать с мужниными; у наших женщин борода иногда даже длиннее, но мягче и поухоженнее, но в целом, различить сложно. И отец молился, чтобы его дочь не была похожа на всех остальных: кожа должна была быть белее молоко, глаже чем камни, которые точит вода на протяжение веков. Он хотел, чтобы по красоте его дитя походило скорее на эльфов, которые любят высмеивать наш род. И родилась я. Без бороды, бакенбард, почти человеческий ребенок.
— Но его желание сбылось, — вставил Бильбо. — Ты очень красивая.
Дарси улыбнулась. Насмешливо и как-то печально. В ее следующих словах была одна сплошная горечь.
— Да, красивая. Только толку от этого не было. Своим рождением я огорчила мать: она испугалась, что отец заподозрит ее в измене с человеком, но отец ей верил, и любил меня, очень сильно. Не как ребенка, как желанный подарок. Мама же все время смотрела на меня, и боялась того, что скажут о ней гномы: что она изменщица, предала мужа и все такое. Но шли годы, и родители научились действительно любить меня. Да, я не была похожа на остальных, но это не мешало моей семье, особенно когда отец рассказал о том, что он желал видеть меня такой. После этого, и мама стала меня больше любить — ведь я была любимой папиной дочкой, он не подозревал ее в измене, и в ней наконец появился та материнская любовь, которую она дарила братьям. Те, кстати, во мне души не чаяли с самого рождения, и защищали, если кто-то начинал задирать меня. Мы были знатными и богатыми, любили друг друга, и это был мой… Валинор.
Дарс слабо улыбнулась.
— Потом у моих родителей появились ещё дети — сестры Фелиция и Лола, братья Ростр и Триниан. Я росла. Красавицей. За мной закрепилась слава самой прекрасной среди гномов, и никого не волновало, что от гномов у меня был только рост — не знаю, действительно ли звезды исполнили желание моего отца, или это из-за чего-то еще, но меня это мало волновало. Потом я стала переживать, что меня никто не возьмёт замуж.
— Если ты была самой прекрасной, отчего же?
Эсироу глянула на хоббита так, будто спрашивала: ты шутишь?
— У гномов больше, чем у других народов ценится то, что женщина может родить ребенка — наш народ немногочислен и медленно размножается. А я была красивой, но слишком… хрупкой, по их мнению. Знаешь, размер бедер, все мое телосложение говорило о том, что я не могу родить достойных здоровых наследников. Но меня все еще считали красивой; как искусную драгоценность, которую создали мои родители, но бесполезную. Когда я начала это понимать, мой мир перевернулся. В тот момент я потеряла веру в то, чем гордилась; моя красота, которую все восхваляли, показалась мне проклятьем, я ненавидела ее. И именно в это время в наш дом пришел Траин, отец Торина.
Он предложил моему отцу выдать меня за его сына. Отец согласился. Мы с Торином знали друг друга по имени, у кого какие родители, и практически все, ближе мы не общались. Когда заключили помолвку пришлось все менять. Я все еще проклинали свою красоту, да и было ясно, что Торина не радует возможность жениться на такой как я; он тоже видел во мне лишь украшение. Но время шло, мы привыкали друг другу. Я умела то, что ценилось в гномах: была искусным ювелиром, умела немного сражаться, любила ездить верхом и охотиться — потеряв веру в свою внешность, мне пришлось практически учиться жить заново. Между мной и Торином появилась сначала дружба, а потом, когда до свадьбы оставалось чуть больше полугода, поняла, что влюбилась. Было даже не удивительно: практически идеал, красивый и мужественный, к тому же еще и наследник Королевства Под Горой… не было ни малейшей возможности, что я устаю. Мне хотелось верить, что и Торин видит во мне что-то большее, чем навязанную ему девчонку-невесту.