Армитог недовольно косился в сторону пони, на котором должна была ехать Дарси, и лошадка нервничала. Торин попросил Эсироу угомонить ревность ее друга, и Дарси, которая дремала на спине медведя, не открывая глаз, дотянулась до открытых ушей медведя и не сильно дернула. Армитог возмущенно зарычал и его полный гнева взгляд обратился к ехавшему после Гэндальфа Дубощиту. От недовольного рыка все пони заволновались, но гномы быстро их приструнили.
Дарси так и не говорила с Торином после ее исповеди. Брать свои слова назад она не собиралась — это было правдой, в отряд она пришла искать смерти. Отмучиться уже. Сейчас же, когда заветная цель стала еще ближе, Эсироу решила побороться. Но не объяснять же это при всех?
Волшебник оставил их у Эльфийских врат, которые служили входом в Лихолесье. Начинался дождь. Дарси накинула на голову капюшон и с огромным сожалением обнимала широкую морду медведя. Бильбо в первый раз видел, чтобы большой и сильный зверь, коим являлся Армитог, так жалобно терся об хозяина.
— Я буду ждать вас на склоне у Эребора, не потеряйте ключ с картой, — давал последние наставления Гэндальф. Отряду пришлось идти пешком, так как Беорн попроси отпустит его лошадок здесь. — И не заходите внутрь горы без меня.
Волшебник еще немного говорил о том, что может поджидать отряд в самом лесу. С каждым его словом Армитог мрачнел все больше — ему не нравилась перспектива оставлять хозяйку в такой опасности. Это был жуткий лес: страшные изогнутые деревья, казалось, что их изломала какая-то неведомая сила, скручивая в непонятные фигуры. Армитог бы предпочел отправиться напролом через лес, но выбора не было.
Когда Гэндальф сел на лошадь, повернул ее и поскакал на запад, уже шел дождь. Армитог посмотрел на Дарси, и девушка потрепала его по голове.
— Dit is dit («Ну вот и все»), — сказала гномка. — Veilige reis, my vriend («Удачного пути, мой друг»).
«Мы не прощаемся», — мысленно сказал ей Бронированный медведь. Дарси грустно улыбнулась. Тянуть больше было нельзя: все ждали только ее.
— Конечно нет, — кивнула Дарси. — In die naam van wapens («Во имя брони»).
Армитог внезапно поднялся на задние лапы, и из его горла вырвалось гневное рычание, в котором можно было разобрать слова.
— In die naam van wapens («Во имя брони»).
После чего зверь грохнулся на лапы и пустился вдоль леса. Дарси смотрела на него прищурившись, а потом молча подошла к Торину и пошла рядом с ним. Внезапно оказаться вдали от своего лучшего друга и верного соратника оказалось странно —настолько Эсироу привыкла не только к мысленному присутствию медведя, но и физическому.
Лихолесье казалось, сплошной черной, мрачной стеной деревьев. Дорога пошла вверх, и создавая ощущение, что мертвая тишина засасывает их все глубже и глубже. Птицы как-то примолкли, олени больше не попадались, да и кролики пропали. Стволы у этих деревьев были могучие, все в каких-то наростах, сучья скрюченные, а листья — длинные и темные. Плющ увивал деревья сверху донизу и волочился по земле.
Кроме того, в Лесу было темно, как ночью, и только утром и в разгар дня обстановка походила ранние сумраки, но радостного было мало — как-то чересчур мрачно и таинственно. Вход напоминал арку темного туннеля, образованную склонившимися по обе стороны тропы деревьями, старыми, задушенными плющом и обросшими лишайником, так что редких почерневших листьев было почти не видно. Узкая тропа прихотливо петляла между деревьями. Вскоре о дневном свете напоминало лишь небольшое пятнышко, оставшееся далеко позади; звук шагов гулко отдавался в мертвой тишине, и казалось, что деревья нагибаются и прислушиваются.
Когда глаза привыкли к сумраку, путники смогли кое-что рассмотреть в темно-зеленой мгле по сторонам тропы. Иногда эту мглу пронизывал тонкий солнечный лучик, которому удавалось отыскать брешь в густой листве и не застрять в сплошном переплетении веток и плюща. Но случалось такое не часто, а вскоре и вовсе прекратилось.
— Прекрасный лес, правда? — спросила Дарси. Торин кинул на нее быстрый взгляд и усмехнулся. Злиться узбад или нет — было непонятно.
— Волшебник сказал, что здесь какой-то особый воздух, который вызывает галлюцинации, — напомнил Двалин, идущий позади Дарси и Торина. — Кто-нибудь что-нибудь видит?
Отряд ответил нестройным отрицанием. Пока что все шло не так уж и плохо, но Дарси чувствовала, что могло быть и хуже. Прошло совсем немного времени, и гномы возненавидели этот лес; им казалось, что он ничуть не лучше гоблинских подземелий — да и не кончится, наверное, никогда. Тем не менее, приходилось идти вперед, невзирая на то, что им давно уже страшно хотелось увидеть солнце да синеву над головой и глотнуть свежего воздуха. Под пологом леса не ощущалось ни дуновения — здесь навечно воцарились темень, безмолвие и духота. Не по себе было даже гномам, которым вообще-то не привыкать к подземельям, — у себя дома они проводили порой по многу дней без солнца.
— Ты уверена в нем? — внезапно услышала Дарси голос и посмотрела на Дубощита, будто ожидая, что слова принадлежали ему. Но Торин упорно шел вперед, сжав губы и о чем-то сосредоточенно думая. Дарси нахмурилась и оглянулась на других: вряд ли кто-то из гномов что-то говорил.
— Честно? — внезапно засмеялась сама Дарси. Эсироу испуганно осмотрелась по сторонам, ведь была уверена, что ее рот не открывался. — Не знаю, просто он такой…
Эсироу остановилась и Двалин врезался ей в спину.
— Дарс? — позвал он, положив руку ей на плечо. Торин остановился, как и весь отряда, и глянул на них. Дарси слышала, как лихорадочно билось ее сердце, а перед глазами все медленно мутнело.
— Какой «такой»? — снова раздался голос, и Дарси подняла глаза, посмотрев на Торина. Тот слегка обеспокоенно смотрел на нее в ответ. — Наследник? Хороший воин? Достойный жених?
Голос Дарси рассмеялся. Настоящая Дарси встряхнула головой. За спиной слегка озабоченно перешептывались. Она в упор посмотрела на Торина и слегка качнула головой.
— Пора остановиться и отдохнуть, — вынес решение Дубощит. Члены отряда завозились, раскладываясь и доставая еду. Торин подошел к Дарси и внимательно заглянул ей в глаза. — Ты что-то увидела?
— Услышала, — Дарси качнула головой. —Один мой диалог с братом. Я о нем почти забыла.
Торин понимающе кивнул и отошёл от невесты. Дарси потерла плечи руками. Ночи были черны как деготь. Здесь ночи были так черны, словно все вокруг было и впрямь залито черным дегтем.
Хорошо, когда день зимой — ясный и солнечный. Просыпаешься утром, а солнце бьет в окно сквозь сказочные ледяные узоры на стеклах. По голубому небу плывут белые облачка, как летом. Да только зимнее солнце висит в вышине и абсолютно не греет. И небо не такое голубое, как летом, а намного бледнее.
Обычно в такой ясный зимний день на улице поскрипывает крепкий морозец. Выходишь на улицу, чтобы идти по делам, укутавшись по самый нос. Вокруг все белым-бело, просто глаза слепит!
Дарси пробежала по белому утоптанному снежку, а он приятно хрустнул под ногами. Эсироу рассмеялась и легко вильнула в сторону, из-за чего преследующий ее гном упал в снег. Девушка рассмеялась, как и юный гном, стоящий за их спинами, а упавший встал и отряхнул бороду.
— Братец, ты медленно бегаешь! — заявила Дарси, отряхивая шубу от снега. Ферт и Атлан вторили ее смеху и трое наследников дома Эсироу направились по снегу в лесу.
— Так что, милая Дарси, — начала Атлан. — Значит, вы с Торином теперь вместе?