Армитога действительно привели и встретили, и теперь тот эльф, Линдир, смотрел на медведя и его хозяйку с легким пренебрежением. Конечно, ему было невдомёк, почему это гномка так сильно любит медведя. Двалин и Бомбур же не высказали такого удивления: им было хорошо известно о связи между Бронированным медведем и его хозяином. Эсироу кивнула на тушу большого оленя, которого Армитог притащил с охоты, и гномы удовлетворённо заворчали.
— Молодец, медведь, — похвалил Двалин, взваливая добычу на плечи. Олень был тяжелым, и гномы уже предчувствовали, какой обед может сварганить им Бофур. — Дарс, ты идешь?
Но Дарси отрицательно мотнула головой, и посмотрела на эльфа:
— Тут есть место, где его можно отмыть?
— Есть небольшая поляна, — кивнул эльф, и указал рукой направление. — Прошу за мной.
Через пару минут медведь уже довольно скалился, когда на него поливали теплой водой и терли губкой с запахом хвои, а Дарси отмывала белую шерсть. Броня, к отчистки которой девушка еще не приступила, лежала в теньке дерева под
— Vreeslik vuil! («Ужасно грязный!») — ворчала девушка. Отмыть Армитога от грязи никогда не было заданием из легких, но тут ей хотя бы помогало несколько эльфов. Бронированный медведь хотя и не подпускал их слишком близко, но воды потребовалось много, и девушка была рада, что ей не требовалось носиться туда-сюда.
«Хоббит», — внезапно сказал Армитог, и качнул головой Дарси за спину. Эсироу развернулась. Бильбо неуверенно топтался в стороне, посматривая на гномью женщину и медведя.
— Бильбо, — Дарси махнула рукой. — Привет. А ты чего не со всеми?
— Да я так, — сказал Бэггинс, подходя ближе и стараясь выглядеть непринужденным. — Решил прогуляться.
— Отлично, тогда будешь помогать, — тут же сообщила Дарси, и протянула Бэггинсу губку. Хоббит посмотрел на медведя с опаской, но тот не высказал каких-то явных недовольств. Дарси показала, как чистить шерсть, и Бильбо принялся за дело с необычным энтузиазмом — это дело было похоже на то, чем можно было заняться в Шире. Ну, там конечно не медведи, но Бильбо иногда скрашивал свои вечера, расчёсывая кошку. Это успокаивало.
День медленно клонился к закату. Армитог, положив голову на лапы, дремал в выделенном ему месте во дворе, а Бильбо и Дарси чистили латы.
— Так, можно вопрос? — спросил хоббит. Пока рядом были эльфы, два члена Отряда молчали, но стоило медведю вновь засиять чистотой, и дело перешло к очистке брони, Бронированной медведь предупреждающе рычал каждый раз, когда кто-то из эльфов подходил к его боевому облачению. Жителям Ривенделла пришлось покинуть гномку и хоббита, поэтому сейчас Бильбо чистил шлем, а Дарси какую-то другую часть. На вопрос Бэггинса она лишь заинтересованно вздернула бровью.
— Какой именно?
— Почему Бронированные медведи считаются такими особенными? — задал Бильбо вопрос, который интересовал его все это время. Он видел, с каким трепетом относится Эсироу к своему другу — а назвать Армитога по-другому казалось грубостью — и как восторженно реагирует на него другие гномы. Но во всем Шире о медведях в броне и слыхом не слыхали, поэтому какое-то волнение еще оставалось.
Дарси вполне могла ему не отвечать, но гномка, кажется, была расположена к разговорам. Из всего отряда она относилась к Бильбо почти лучше всех, не тыкая ему незнанием того, что гномы считают обыкновенным с детства, и в целом была милой и дружелюбной, как казалось хоббиту.
— Ну, как-то гномам пришла идея, что медведи будут очень эффективными союзниками в бою, — сказал Дарси, поворачивая часть брони и рассматривая ее со всех сторон. — Они вывели особую породу боевых медведей и облачили их в броню, которая, по легенде, была сделана из самой прочной стали, но вместе с тем была легкой и не причиняла медведям вред. Изначально Бронированные медведи были лишь оружием, но после многие стали замечать, как между медведем и его хозяином будто крепнет связь. Понимаете, мистер Бэггинс, — Дарси взяла другой кусок брони, но задержала его в руках и внимательно посмотрела на хоббита. — Поскольку каждый медведь индивидуален, его хозяин делает ему особую броню. Вы никогда не встретите двух одинаковых Бронированных медведей. Гном получал медведя еще малышом, кормил его, воспитывал, тренировал, и делал ему броню с самого детства. И всегда — всегда! — броня подходила. Ни с кем другим Бронированный медведь не будет так эффективен в сражение, как со своим хозяином.
— Это то, о чем говорил Торин? — припомнил хоббит. — И станет он с силой медведя, и сам обернется в его шкуру?
— Примерно, — кивнула Дарси. — Между нами — гномами и медведями — действительно особая связь. Наши мысли связаны, только хозяин понимает язык зверя, а зверь никогда не предает хозяина. Но вместе с тем, и мы должны заботиться о своем друге и никогда не обращаться с ним, как с домашним питомцем. Если хозяин — или медведь — погибает, считается кощунством завести нового.
— А он еще цвет шерсти меняет?
— Бронированные медведи на многое способны, — вздохнула Дарси, отложив уже чистую часть брони и взяв последний кусок. Девушка откинула со лба взмокшую прядь кудрявых волос. — Но Армитог еще ребенок, в некоторой степени — ему всего лишь тридцать лет с небольшим. Зрелостью у Бронированных медведей считается возраст за сто лет.
«А если медведь рос с гномом, — раздался едкий комментарий в голове Дарси. — То медвежонком он перестает быть тогда, когда взрослеет его хозяин.»
«Заткнись».
Бильбо с сомнением оглядел огромного зверя, что лежал сбоку от них. И это — еще медвежонок?! Бэггинс попытался представить, сколько стен надо было бы убрать из его уютной хоббичьей норы, и как поднять потолки, чтобы этот «ребенок» поместился там.
— А можно еще вопрос? — спросил хоббит, протягивая Дарси шлем. Гномка внимательно оглядела его и удовлетворенно кивнула. — А что значат ваши серьги?
Дарси машинально подняла руку к уху, сжимая проколотую мочку. Бильбо успел сосчитать серьги — пять на одном ухе, три на другом. Без каких-либо изысков, просто маленькие колечки из серебра. Девушка сглотнула и внимательно стала рассматривать свои руки, украшенные длинными, уже побелевшими шрамами. Они все начинались где-то с костяшек и многие тянулись под рукава одежды.
— У гномов свои традиции на помолвку, — наконец сказала Дарси. Голос ее звучал глухо. Бильбо заинтересованно придвинулся ближе. — Когда гномка достигает того возраста, с которого можно выходить замуж, ей впервые прокалывают ухо — одна серебряная серьга, которую сделал отец. Потом, когда ей находят жениха, делают еще две серьги — от будущего свекра и мужа. Три серьги подчеркивают, что у гномки уже есть жених. Через два месяца после помолвки, будущий муж преподносит еще одну серьгу жене. В последний раз серьги одеваются в брачную ночь и сколько их будет в итоге зависит от статуса семьи мужа: на утро после свадьбе количества серёжек должно быть четным. Если это простая семья —шесть, по три на каждое ухо: более состоятельная — восемь, — тут Дарси усмехнулась. — Если жених — наследник трона, как у меня, то десять, самое большое количество. Снять серьги — значит разорвать помолвку. Если такое решение обоюдное — отец мужа или самый уважаемый супругом гном снимает все серьги, кроме одной.
— Подождите, — Бильбо нахмурился. — Наследник трона? Ваш жених — Торин?
Дарси усмехнулась. После нападения Смауга она мало с кем говорила об этом, и в последний раз подобное предложение, содержащие слова «Торин, ваш и жених» звучало от Гэндальфа. Слышать это было непривычно, и с начала этого пути, Эсироу задавалась вопросом, почему она так и не сняла серьги?
— Знаю, в это сложно поверить, но Торин бывал милее.
Армитог внезапно поднял голову, и посмотрел куда-то в сторону.
— Вот и вы, — сказал Торин, спускаясь по одной из многочисленных лестниц Ривенделла. В руках у него была глубокая тарелка явно эльфийской работы. Бильбо поднялся, внезапно почувствовав себя некомфортно в компании жениха и невесты. Теперь он понимал, почему остальные гномы наблюдали за ними с таким интересом.