Чоду сказал, что медведи это дерево знают и всегда меряются, кто выше обдерёт кору зубами или когтями. И если медведь не достанет до самой высокой метки, он поскорей уходит из этой тайги: он знает, что есть медведь ещё больше его, которому он мешает охотиться.
Я спросил Чоду, почему медведи на лиственнице меряются, а не на кедре — ведь в горах больше кедров.
Чоду сказал, что у лиственницы кора мягче.
Я посмотрел на самую верхнюю метку и сказал Чоду, что надо поскорее найти пыжика.
В горах очень тихо. Чоду всё время кричал:
— О-оо-оо!
Так зовут оленей, когда дают им соль. Но пыжика нигде не было.
Мы хотели уже возвращаться, как вдруг услышали: где-то далеко закричал ворон. Над нами пролетел к нему второй — только слышно, как крылья шумят в воздухе.
Мы пошли в ту сторону и увидели огромные стволы мёртвых кедров: они лежали друг на друге, старые и почерневшие. Кедры росли высоко на вершине горы, вцепившись корнями в землю, и во время бури валились вниз с кручи. Это было кладбище кедров.
Три ворона сидели на чёрных ветках. Мы спугнули их и стали перелезать через стволы.
В буреломе мы увидели белого пыжика. На мордочке у него болтался обрывок уздечки.
Мы спустились вниз с гор. Чоду нёс на руках пыжика и рассказывал, что, если б мы опоздали, на крик воронов пришёл бы медведь.
Чоду рассказывал, как много надо знать белому пыжику, чтобы стать взрослым оленем. Надо не бояться, когда рябчики с треском выпорхнут из-под копыт. Потом белый пыжик научится узнавать под глубоким снегом родник и будет обходить его. И ещё приучится к выстрелам, потому что, когда с медведем встретишься, надо стрелять с оленя.
Только никогда, сказал Чоду, олень не приучится к совиному крику в темноте, да и не нужно. Олени боятся совиного крика, поэтому, когда олени разбредутся по тайге, стоит закричать, как сова, — ууух! — и всё стадо соберётся вместе.
Снег утром таял всё медленней, и жена Чоду стала готовить вьючные сумки из камуса. Камус — это кожа с лосиных ног. Она не боится ни дождя, ни снега. Капли воды скатываются по лосиной шерсти вниз, и сумки всегда сухие.
Оленей собирались перегонять ближе к посёлку. Скоро наступит настоящая зима, и охотники верхом на оленях пойдут в тайгу за белкой и соболем.
Я простился с женой Чоду. Белая собака долго бежала за нами: никак не хотела расставаться.
По дороге, когда я видел красивую долину или озеро, то представлял себе в этой долине или на берегах озера оленей: как они щиплют мох, вскидывают головы, прислушиваются…
По реке, через которую мы переправлялись, плыли белые льдинки, и я представил, как стадо оленей переплывает через реку и только головы и огромные рога, как кусты, плывут среди белых льдин.
Чоду мне подарил уздечку белого пыжика. Она сплетена из конского волоса. И когда я писал про оленей, уздечка лежала передо мной на столе.
МЕНДУМЕ
ОЗЕРО ЩИ
Бродил я по Тувинской тайге и однажды взобрался на высокую гору и посмотрел вокруг. Верхушки деревьев волнуются. Тёплый ветерок вместе с криками птиц принёс издалека запах лесного пожара. С другой стороны холодный ветерок налетел. Посмотрел я туда — озеро таёжное блестит на солнце. Всмотрелся получше и заметил столбик белого дыма. Значит, кто-то там живёт.
Спустился я с горы и стал пробираться к озеру.
Когда добрался, увидел: на берегу стоит совсем не избушка, и не домик, и не шалашик, а чум из красной коры лиственницы. На солнце чум блестит от смоляных капелек.
В чуме горит костёр и сидит старик, курит трубку.
Поздоровался я с ним и тоже сел у костра. Старик дал мне покурить свою трубку.
Кисет у него сделан из целой соболиной шкурки.
Глаза и рот у соболя зашиты чёрными нитками, чтоб не высыпался табак.
Старика этого зовут Мендумё. Он тувинец.
Я спросил у Мендуме, почему кисет у него из соболя.
— В тайге от дождя весь вымокнешь, а табак всегда сухой!
Потом Мендуме рассказал мне, что всю жизнь он в тайге прожил, а озеро по-тувински называется Мюнь. По-русски значит озеро Щи.
Я не стал его расспрашивать. Оставил ружьё в чуме и пошёл по берегу озера.
Травы водяные переплелись так, что рыбам плавать не дают, щуки всё время выпрыгивают из воды.
Водяные курочки — лысухи — по озеру бегают. Лапки у них не проваливаются — водяная трава держит.
Смотрю: в одном месте лист кувшинки чуть-чуть приподнялся. Из-под листа лысушонок выскочил и побежал по воде. Лапки у него ещё маленькие, запутались в траве. Я в воду залез, хотел его освободить, а он как закричит! От его крика всё озеро сразу проснулось.