- Ну-ну! Не расстраивайтесь... Успокойтесь... Это что же, так серьезно?
- Мы собираемся пожениться.
- И она не предупредила вас, что уходит?
- Всего не упомнишь, нам надо столько всего обсудить, что мелочи забываются.
- Но как же она не сказала вам, что уезжает на родину, в Гвиану?
- Извините, господин директор, но тут что-то заклинило, дверь не открывается.
- Позвольте, я... Вот. Надо было просто повернуть.
- Знаете, на мой взгляд, старые, дедовские ручки без всяких выкрутасов были куда практичней. А эта дрянь скользкая - не ухватишься.
- Понимаю... Никак не ухватишься. Выскальзывает из рук. Возможно, вы и правы, Кузен.
- Все это с самого начала ни к черту не годится, если хотите знать мое мнение, господин директор.
- Да-да.
- Отвратительно, из рук вон, господин директор. Чего уж там, говорю, что думаю, а думать я не разучился, уж не обессудьте.
- Разумеется, но все равно не стоит. Послушайте меня, Кузен. Ну же, возьмите мой платок.
- Такая скользкая дрянь, другого слова нет - дрянь, да и все! И чихать я хотел!
- Что-что?
- Чихать, господин директор, чихать с высокой колокольни! Я и сам знаю: если схватить покрепче да надавить... Но двери должны открываться свободно.
- Правильно... Придите в себя. Мало ли что бывает. Все уладится, вы у нас на хорошем счету. А двери бывают другие, знаете, электронные, открываются, как только протянешь ногу.
- Ну, когда протянешь ноги, никаких проблем.
- Надо подумать, может, заведем что-нибудь в этом духе.
- Впрочем, я здесь не у себя дома, прошу меня извинить. Сбой в программе.
- Что вы, Кузен, напротив, вы здесь у себя, я хочу, чтобы вы это поняли, прочувствовали, запомнили и передали другим. Мы все здесь делаем общее дело. Общее - вот что важно. Ваш коллектив - ваш дом.
- Благодарю вас, господин директор, но все-таки я не у себя, потому что я тут никто. И мои замечания насчет вашей двери и ручки совершенно неуместны. Поверьте, к вам лично они никак не относятся.
- Дорогой Кузен, вы очень взволнованы, у вас неприятности личного свойства, и я в свою очередь заверяю вас, что искренне вам сочувствую, ведь мы все - одна большая семья.
- Я знаю, господин директор, знаю, и как раз об этом пишу труд.
- Отлично, это можно только приветствовать. Кстати, я слышал, вы держите удава? ., , . .
- Да. В нем уже два метра двадцать сантиметров.
- И он будет еще расти?
- Вряд ли. Больше некуда, он уже занял все место, которым я располагаю.
- Наверно, нелегко жить бок о бок с пресмыкающимся.
- Не знаю, я его никогда не спрашивал. Пользуясь случаем, благодарю вас за доброе отношение и участие. Не премину упомянуть об этом в своем сочинении.
- Что вы, Кузен, голубчик, не стоит благодарности. Повторяю: мы все одна семья. И я всегда рад случаю поговорить по душам с любым сотрудником. Я придаю большое значение духу товарищества. Сплоченный коллектив - это самое главное. А теперь до свидания. И не думайте больше об этом инциденте. Впрочем, не исключено, я и правда закажу автоматические двери. Пусть распахиваются сами. Жизнь достаточно сложна, надо облегчать ее где можно. Кланяйтесь домашним.
Вырвавшись от директора, я помчался в отдел кадров, узнал адрес мадемуазель Дрейфус и поехал к ней. В метро снисходительно улыбались моему стакану фиалок, чтобы они не завяли раньше времени.
Мадемуазель Дрейфус жила на улице Руа-ле-Бо, на шестом этаже без лифта. Я взбежал по лестнице на одном дыхании и не пролив ни капли воды, но в квартире никого не было. Я спросил у привратницы, не оставлено ли мне записки, но она, как и следовало ожидать, захлопнула дверь у меня перед носом. Пришлось вернуться в управление и до семи часов воевать с цифрами, что далось мне нелегко - я непреодолимо стремился к нулю. Цветы стояли на столе передо мной. И я даже проникся симпатией к IBM за его чистую бесчеловечность. В половине восьмого я снова звонил в дверь мадемуазель Дрейфус, снова не застал ее и прождал до одиннадцати, сидя на лестнице со своим неразлучным стаканом.
Когда и к одиннадцати она не пришла, терпение мое лопнуло, что случается со мной крайне редко, поскольку я неприхотлив и неизбалован. Это ведь только слова, что "чаша терпения переполнилась", на самом деле капли капают и капают, а чаша не переполняется. Так и задумано. Каждому, кто сидел на темной лестнице с букетом фиалок в стакане, знакомо это ни с чем не сравнимое чувство лютого душевного холода и голода. Не может быть, чтобы она совсем уехала. Не бывает, чтобы человек просто так взял и уехал в Гвиану, даже не попрощавшись. Десять минут двенадцатого. Никого. Последние четверть часа я высидел только потому, что привык "терпеть еще немного".
К половине двенадцатого я так затосковал по любви и ласке, что пришлось прибегнуть к помощи профессионалок. Пошел, как обычно, на улицу Помье. Хотел найти Грету, у которой такие длинные руки, но вспомнил, что она перешла на надомную работу. Оставалась высоченная блондинка, по всем статьям уступавшая подругам, и я подумал, что, может, она будет поласковее со мной из благодарности. Мы пошли в ближайшую гостиницу на углу.
Девушка назвалась Нинеттой, а я, сам не знаю почему, Роланом. Терять времени она не стала:
- Присядь-ка, миленький, я тебе помою зад.
Знакомая музыка. Скрепя сердце я оседлал биде. Напрасно думают, что вещи тоже бездушны. Лично я испытываю к ним христианские чувства. Вот и теперь, сидя на биде в одних носках, я размышлял, что за скверная у него, должно быть, жизнь.
Шлюшка опустилась на колени с мылом па изготовку.
Я вспомнил объяснения знакомой пожилой дамы, в прошлом хозяйки борделя: в ее время девицы подмывали клиента только спереди, но потом вкусы утончились. Поднялся уровень жизни, расстаралась реклама, наступило изобилие благ на душу - и теперь каждый ценит качество, знает, чего вправе требовать, разбирается, какой кусочек полакомее и какой курорт пошикарнее.
- Вот так, - приговаривала шлюха, орудуя мылом. - Теперь, если захочешь розочку, пожалуйста!
- Да не нужна мне розочка, - возразил я.
- А вдруг найдет охота, что ж, ломать кайф, вставать и идти мыться куда это годится. Все удовольствие насмарку.
- Не засовывай палец, терпеть этого не могу, да еще с мылом, щиплет же, черт!
- В любви можно все, надо только хорошенько помыться. Что ты вцепился в свои фиалки - поставь сюда. Это мне?
- Нет.
Не поднимая головы, она добросовестно шпиговала меня мылом. Еще одно нелепое недоразумение, как все в этом мире.