Выбрать главу

Он пытался помочь мне, указав путь, силился спасти:

— Коридор налево, прямо, лестница, ещё один коридор направо — опять же иди прямо и увидишь выход! Там, стоя в дверном проеме, позови Эльвиру.

Грохот. Клокот. Зловещее рокотание, кажется, разрывающее Макса на части, разбрасывающее безжизненные перья. Я видела, как отлетали в разные стороны его перья, схватываемые демоническим огнём, как из огромной, устрашающей птицы он превращался в жалкое, ещё более уродливое создание. Не способное бороться со своими сильными сородичами.

Казнь ещё не началась, казнь была впереди и в пламени. Но его уже мучили в омерзительном коридоре. Его подвергали пыткам и увечьям, заставляя испытывать боли и терзания, высвобождая на его перьях порывы демонической ненависти. Его лишали последних сил, чтобы он не мог бороться.

А он взял и совершил последнее предательство — неожиданно! Кажется, он выдал мне значимый секрет, проговорил строжайшую тайну. Путь к выходу. Святое направление, в котором подсознательно мне ужасно хотелось рвануть. Но я стояла. Потому что мой друг находился в беде, смутной, неизвестной, сомнительной. Потому что я просто не смогла бы спокойно выбраться из голубиной обители, не выяснив, что сделали с Антоном, не попытавшись повести его за собой. К выходу. К спасению.

— Антон, где ты?! — отчаянно позвала я, затуманенно оглядывая своды коридоров. А голубей становилось все больше. Голуби летали и заполняли пространство, обмениваясь диким устрашающим кличем, на ходу обсуждая неизвестные кровавые планы. Голуби-убийцы. Демоны. Чудовища.

Неожиданно одна из дверей коридора распахнулась, и моим глазам предстал кусочек просторного холла с крепкими каменными стенами и облицованными мрамором сводами. Комнаты, где не было видно ни конца, ни начала. Зала, внутри которого на высоких пьедесталах, подчеркивающих величие, с важным видом заседали голуби. Словно короли, словно правители, словно властители мира, уже поработавшие землю, они что-то обсуждали гордым и величественным тоном. Казнь? Способ убийства? План жестоких действий?

Казнь. Скорее всего, это именно она. Последнее заседание голубиного суда, знаменующего расправу с ненавистными предателями. После которого мы окончательно потеряем Максима, уже истратившего все свои демонические силы.

Суд начался, когда мы боролись с почвой, и теперь распространялся, расширялся, встряхивая стены здания. Голуби становилось всё ожесточённее; они в бешенстве перекрикивались, то ли споря, то ли ликуя, то ли переругиваясь — по правде говоря, это меня не слишком волновало.

Я металась по коридору, не зная, куда податься дальше. Уходить? Спасаться? Или все-таки искать Антона, обречённого на беды и мучения?

Но все мои мысли прервал выстрел, гулкий, резкий, стремительный. Выстрел, немного заглушившей шум голубиной перепалки. Выстрел пистолета! Пуля обрушилась на одного из голубей, прорезав огненную плоть, оборвав и рассыпав изломанные перья. Кажется, голубь взвизгнул — и принялся обращаться пеплом, сухим, безжизненным. Беспомощное создание и жалкий комочек перьев, склеенных демонической кровью! Стремительно уменьшившись, он рухнул на пол, потерянно распластавшись на мраморном парапете. Побеждённая страшная птица, уничтоженный демон, сильнейшее создание, навеки отправленное назад, в ад, в преисподнюю. Возвращённое домой.

Всполошившиеся и разъярившиеся, голуби принялись с азартом перекрикиваться и переругиваться, спорить и перебраниваться. Их продуманный план был подорван и в крах разрушен. Потому что вряд ли это входило в изначальный замысел, потому что, скорее всего, заседание суда обычно проходило в мирных условиях.

Оружие, которое только что применил Антон, спасло нас, позволив выиграть время. Теперь следовало бежать, нельзя было тратить ни мгновения: секунды сыпались, сминая голубиные перья, проторяя дорогу. Бежать. Срочно бежать…

А между тем Максим, оказавшийся в эпицентре голубиного переругивания, сумел вырваться. И направился вдоль коридоров, зазывая нас вперед, за собой, к выходу.

Сердце отчаянно билась, кровь ударяла в виски, перед глазами растеливалась туманная пелена. Ноги подкашивались от усталости, не желая нести меня вперед; коридор плыл абстрактными контурами, смешанными с пылающими точками.

Но голуби были близко, голуби преследовали нас, подбирались вплотную. Ещё немного — и, несмотря на птичье замешательство, мы могли бы попасть в их лапы. Снова оказаться на спинах и перьях, снова повитать под сводами потолка. Только теперь не вернувшись на землю: стражи вряд ли уже изощрялись бы с методом наказания, решив сделать с нами то же, что и с людьми на человеческих землях.