Наталья Ледковская сидела в своей уютной квартире, плотно задёрнув на окнах шторы, и разговаривала по телефону с соседкой, хотя мысли её были заняты лишь одним: доехала ли её девятнадцатилетняя дочь Лиза до нужного ей города или же с ней что-то случилось по пути? Звонить дочери любящая мать, не хотевшая отвлекать Лизу от долгожданной встречи с другом, не отваживалась, однако то, что никаких звонков или сообщений от девушки женщина до сих пор не получила, пробуждало в ней смутное беспокойство.
— И охота же ему в такую погоду гулять? Эх, не понимаю я этих детей! — неясно донеслись до погруженной в свои думы Натальи слова её собеседницы.
— Да, действительно… — рассеянно ответила мама Лизы, подойдя к окну спальни, в которой она находилась, и отдёрнув вишнёвого цвета шторы, плотно закрывавшие оконце.
Тусклые блики дневного света проникли в комнату, рассеяв мягкий полумрак, стоявший здесь, отчего беспокойство на душе у Натальи почему-то стало возрастать, но соседка, безостановочно тараторившая, никакой тревоги в голосе собеседницы не услышала.
— Мда-а, ну и погода. А ведь сегодня обещали солнечный день! Этим синоптикам верить нельзя! А детям, похоже, всё равно: резвятся тут во дворе. Мой сын с ними.
— А моя дочь уехала сегодня, но до сих пор не позвонила, я тут сижу, волнуюсь, — решила признаться Наталья, поняв, что её собеседница хотела поговорить о детях.
В это время восьмилетний сын той соседки резвился на улице вместе с другом, невзирая на непогоду, творившуюся там. Со звонким хохотом мальчик пытался поймать мелкие капли монотонного дождя, беспрестанно накрапывавшего. Пока мама не видела его, маленький хулиган бегал по лужам, разбрызгивая мутную воду.
— А тебе слабо? — смеялся он над своим другом, который скромно стоял около покрытой блестящими каплями горки, сжимая в руках небольшой целлофановый пакетик с двумя булками хлеба.
— Меня мама убьёт, если узнает, чем я занимался! К тому же, пакет может порваться, тогда мама меня вообще расчленит, — ответил второй, похоже, не желая подчиняться своему бойкому другу, который, хохоча, продолжал прыгать по лужам, окатывая приятеля грязными брызгами.
— Ха! Да ты просто слабак!
По виду второго, стоявшего на месте друга, можно было сказать, что внутри него клокочет яростная битва. С одной стороны, ему совсем не нравилось, что приятель круче его, а с другой — голос разума твердил ему, что так делать было нельзя.
— Я не слабак! Я тоже так могу! Только не сейчас! Понял?!
— А когда? Мамочка нас наругает, ути-пути! — издевался прыгавший по лужам паренёк.
Не на шутку раззадоренный, вопреки голосу разума, друг не удержался и тоже пустился по лужам, вслед за хохочущим приятелем. Размахивая руками в разные стороны, мальчик бежал по мокрой грязи, пытаясь догнать своего провокатора, который продолжал бросать ему различные ехидные реплики:
— А если тебя мамочка наругает?
— Ну и что?! Видишь, я не сла… — договорить мальчик не успел, так как, совершив неудачный прыжок, поскользнулся, упал и угодил прямо лужу, разбрызгав во все стороны грязную воду.
— А всё-таки, Серый, ты слабак! — засмеялся маленький провокатор, глядя на валявшегося в вязкой грязи друга.
Пакет, в котором лежал хлеб, выскользнул из рук парнишки и, немного отлетев, бесшумно упал, приземлился в грязь. Две булки выпали, оказавшись в том же размокшем месиве, а целлофановый пакетик был поднят внезапным порывом холодного ветра в воздух.
— Ну, вот! Я же говорил! Мама убьёт меня! И где я теперь хлеб куплю? У меня больше не осталось денег! — чуть не плача, сказал «слабак», пытаясь подняться.
— У меня есть немного, думаю, на хлеб хватит. А этот голубям скормим! — перестав глумиться, подбодрил друга юный хулиган.
Паренёк, немного расслабившись, выбрался из мокрой грязи и подошёл к переставшему прыгать приятелю.
— Пошли, — сказал «Серый».
Слегка усмехнувшись, маленький проказник протянул другу несколько потускневших от времени монет.
— Они ещё действительны? — засомневался приятель, взяв деньги.
— Конечно. Мне их мама дала.
Два мальчика молча вышли на покрытую лужами дорогу и направились в сторону ближайшего хлебного ларька.
На улице всё ещё было не по-летнему промозгло и сыро, словно серая осень раньше времени взошла на свой пост в царстве погоды, вытолкнув солнечное и вечно смеющееся лето. Небо было затянуто тяжёлыми непроницаемыми тучами, которые тяжело нависли над городом. Одетые в пышные зелёные наряды деревья непроизвольно сжались, листики их понуро склонились. Люди, ёжившиеся от порывов холодного ветра и противных капель мелкого вязкого дождя, спешили укрыться в тепле.