— Что? Какая… — начал было Вася, но тот оборвал его.
— Не надо, уважаемый, ага? Белочка видела, как вы ее уводили. Да?
Стоявшая позади него бабенка ответила боязливо и в то же время как-то нагло:
— Он самый.
— Вот видите, уважаемый?
Манера говорить у этого человека тоже была странной, смесью глубокой приниженности и в то же время чего-то холодного, жестокого. Так в прогретой июльской реке иногда попадаются ледяные слои родников. От его голоса и бросало сразу в жар и в холод.
— Никуда я никого не уводил, — ответил Вася. — Люди не лошади, а я не цыган, прлоклятье.
— А? Не понял…
— Эй, ну что, приобрел ледокол? — вступил в разговор кто-то еще.
Все обернулись. Это был один из тех диванных горцев, с пышными усами, как бы пересыпанными солью с перцем. Он улыбался. Выпуклые темные глаза были насмешливы.
— Да, да, — ответил торопливо мужик в кожанке, стараясь загородить невысокого запарившегося Васю в полупальто.
— Э-э, зачем не даешь человеку сказать? — спросил горец.
— Я-а?.. — переспросил мужик в кожанке. — Да что вы!.. Пусть говорит.
Голос его был угодлив.
— Ну так что? — спросил горец.
Вася улыбнулся ему и, перехватив удобнее лямки, пошел.
— Купил, — говорил он, идя рядом. — За пять тысяч. С веслами, сиденьями…
Горец важно кивал.
— А насос?
— И насос есть в комплекте.
— Рыбку будешь ловить, а? Сетью? — спрашивал, посмеиваясь, горец.
— Нет, зачем, — отвечал Вася. — Так просто.
— Как просто?
— Удочкой.
— А, — откликнулся горец, махнув тяжелой рукой, заросшей черными волосками чуть ли не до ногтей. — Тут у вас и рыбки-то нет, э, совсем, да? Настоящей. Форели, как в горах, в чистых ручьях, знаешь?
— Что?
— Какая чисты-ая там вода, э? — Горец причмокнул. — Хрусталь!..
— Да, знаю.
— Откуда? — не поверил горец.
— Бывал там, ездил автостопом еще студентом.
— А? Где именно?
— В Пицунде.
— Тэ!.. — воскликнул горец, снова отмахиваясь. — Там все пасутся. Есть места настоящие. И электроудочками, как у вас, там рыбу никто не выбивает. Мы любим свои реки, свою землю.
— Мы тоже, — ответил Вася неуверенно.
Горец засмеялся, показывая крупные зубы, играя глазами.
— Э, дорогой, не смеши. И не сердись. Но у вас земля как мачеха. Или забитая дурочка, э?
Вася и сам так считал, но сейчас не хотел уступить самоуверенному горцу.
— Лучше бы сказать: забытая. Потому как дали неоглядные, народу мало…
— А я слышал, дельные люди и советуют Путину: перенеси Москву на Урал. Тогда и видно будет лучше, э?
Вася покосился на горца и ненароком повел глазами дальше: позади маячила та парочка. Черт, они шли за Васей.
— Ну, — сказал Вася, — тогда уж точно век Европы не видать!
— Ха-ха-ха! — засмеялся горец. — А ты себе на уме, рыбачок.
Они снова оказались перед павильоном с выставленными на улице креслами и диванами, затянутыми пленкой. Те же торговцы покуривали у входа. Увидев Васю, они заулыбались.
— И где твой ли-едоруб?! — воскликнул парень с тонкими усиками.
Но тут в соседнем ларьке врубили оглушительную музыку и все потонуло в ритмах, визгах. Морщась, горцы заругались, наверное, — по крайней мере, такие были у них лица. И Вася прошествовал дальше, не отвечая на реплику.
Выйдя на тротуар возле большого магазина «Байкал» с синей чайкой вверху, Вася остановился, огляделся… Сразу заметил мужика в кожанке и его спутницу. Но разговор с горцем как-то по-особенному настроил его. Он вдруг почувствовал нелепость всей этой беготни по лабиринтам ларьков. От кого и почему он должен скрываться?.. Ну, да, есть, конечно, причины. Но неужели и эти нищеброды посягают на его свободу? В том, что это знаменитый Мюсляй, Вася уже не сомневался. Действительно, у него глаза были как сливы. Хотя, кажется, его прозвали так не за глаза. Свободный человек не обязан отвечать любому прохожему, если, конечно, тот не в форме полицейского. И хотя Васина свобода была ворованной, он решил вести себя именно, как свободный человек, и баста. Ведь этот Мюсляй ничего не знает.
И он спокойно смотрел, как тот приближается. Вытер пот со щек, пригладил рыжеватые взъерошенные волосы. А Мюсляй не сразу подходил, а как-то топтался, озирался, принюхивался. Кажется, знакомство Васи с горцами сбило его с толку…
Наконец, он направился к Васе. Бабенка потащилась было следом, но тот ее остановил одним властным жестом. Вася смотрел на него, пытаясь определить, сколько ему лет и что это вообще за человек. Мюсляй был высок, коренаст, темен. На всем его облике лежала какая-то темная печать, тень и особенно на лице, странно нечистом. Лет ему было, вероятно, сорок или сорок пять. Он остановился возле Васи, бросая взгляды на него и вокруг.