КИРИК И УЛИТА[47]
Ай же ты, Кирик младенец
Трехгодный без двух месяцей
И мать твоя Улита!
И нашли этого Кирика младенца
У Максимьяна-царя во граде,
Во соборной церкви апостольской
Против Петра и Павла.
Читает книгу Кирик младенец
Трехгодный без двух месяцей,
И стоит тут его мать Улита.
Приходят злы мученики царя Максимьяна,
Говорили Кирику младенцу:
«Ай же ты, Кирик младенец
Трехгодный без двух месяцей
И мати твоя Улита!
И ты поверуй во веру нашую,
Поклонись нашим богам-идолам».
И говорил-то Кирик младенец:
«Ай же вы, злы мучители Царя Максимьяна!
И не поверую я в веру вашую,
И не поклонюсь я вашим богам-идолам,
Какой ответ со первого дни,
Такой ответ и до последнего дни».
И взяли эты злы мучители
Кирика младенца
Трехгодного без двух месяцей
И матерь его Улиту,
Повели к Максимьяну-царю ко мучителю.
Говорил Максимьян-царь:
«Ай ты, Кирик младенец
Трехгодный без двух месяцей
И мати твоя Улита!
Ты поверуй в веру нашую
И поклонись нашим богам-идолам».
И говорил ли Кирик младенец
Трехгодный без двух месяцей:
«Ай ты, Максимьян-царь!
Не поверую я в веру вашую
И не поклонюсь я вашим богам-идолам;
Какой ответ со первого дни,
Такой и до последнего дни».
Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,
Приказал своим злым мучителям:
«Вы возьмите, мои злы мучители,
Кирика младенца
Трехгодного без двух месяцей
И матерь его Улиту
На воде топить».
Кирик младенец на воде гоголем пловет,
Гоголем пловет — голова вверху,
И сам стихи поет херувимский;
Голос у него по-архангельски.
Разъяровался Максимьян, царь-мучитель,
На того ли Кирика младенца
Трехгодного без двух месяцей
И на матерь его на Улиту.
«Ай же вы, мои злы мучители!
Вы возьмите Кирика младенца
Топором рубить».
И начали его злы мучители
Топором рубить.
Во топоре все лезья приломалися.
Он, Кирик младенец, стоем стоит,
Ничто ему, святому не диялось;
И сам песни поет херувимский,
Голос у него по-архангельски.
Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,
Приказал своим злым мучителям:
«Вы возьмите Кирика младенца
В колесе вертеть».
Он, Кирик младенец, стоем стоит,
Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,
Голос у него по-архангельски.
Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,
Приказал ли своим злым мучителям:
«Идите-тко в поле широкое,
Копайте яму глубокую —
Глубиной-то яму до пяти сажен,
Шириной-то яму десяти сажен,
И насыпайте в эту яму великую
Угля зрелого,
Поставьте на эти на угли на зрелыи котел железный.
Накладите туды селитры-олова
И раздуйте эты угли зрелыи
Этыми мехами да великими».
Затряслась и мать сыра земля на три поприща.
Ужаснулася мати его Улита
Этого реву котельного.
Говорил ли Кирик младенец:
«Мати моя Улита!
Не устрашись реву котельного,
Господь Бог нас помилует».
И говорил ли Максимьян, царь-мучитель:
«Иди, Кирик младенец, в котел железный,
Разварена там селитра и олово
Во том котле да во железном».
И зашел-то Кирик младенец
Со матерью со Улитою,
И говорил-то Кирик младенец:
«Максимьян, царь-мучитель!»
Кирик младенец стоем стоит
Во том котле да во железноем
И сам стихи поет херувимский,
И голос у него по-архангельски.
Говорил ли Кирик младенец Максимьяну-царю:
«Ай же ты, Максимьян, царь-мучитель!
Разварено у тебя в том котле селитра и олово,
Как море да ледяное.
Ай ты, Максимьян, царь-мучитель!
Пихни свой перст по первому суставу
Во этот котел железный».
Ушибло у Максимьяна-царя
Перст по первому суставу.
Возъяровался Максимьян, царь-мучитель
«Ай ты, Кирик младенец!
Исцели перст — поверую в веру вашую.
Поклонюсь я Богу вашему
Христу распятому».
И исцелил перст Кирик младенец
У царя Максимьяна.
«Ай же вы, мои злы мучители!
Раздуйте угли пуще зрелыи
Тыма ли мехами великима!»
Говорит Максимьян, царь-мучитель:
«Иди, Кирик младенец,
Во тот котел железный,
Пуще разварены селитра и олово»!
И вшел Кирик младенец,
Мать его Улита
Во тот котел железный.
Там Кирик стоем стоит,
Стоем стоит, сам стихи поет,
Стихи поет херувимскии,
Голос у него по-архангельски:
«Господь Бог нас помилует!»
Говорит ли Кирик младенец:
«Максимьян, царь-мучитель!
Пихни руку по первой по завиви
В этот котел железный.
Как есть студеное море!»
Пихнул Максимьян-царь
Руку по первой по завиви
В этот котел железный.
Отшибло руку у Максимьяна-царя
По первой по завиви.
Говорил ли Максимьян, царь-мучитель:
«Ай же ты, Кирик младенец
Трехгодный без двух месяцей
И мати твоя Улита!
Исцели руку мою по первой по завиви,-
И поверую я во веру вашую,
И поклонюсь я Богу вашему
И Христу распятому».
Воздернул Кирик младенец
Руки свои на свою главу:
«Ай же ты, Господи, Господи!
Исцели руку у Максимьяна-мучителя
По первой по завиви,
Он поверует в веру нашую,
Он поклонится Богу нашему,
Христу распятому».
И исцелил руку по первой по завиви.
Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,
На того ли Кирика младенца,
На матерь его на Улиту.
«Ай же вы, мои злы мучители!
Возьмите Кирика младенца
И матерь его Улиту,
Ведите во поле широкое
И пригвоздите ко дубу ко широку».
И взяли эты злы мучители
Кирика младенца
Трехгодного без двух месяцей
И матерь его Улиту,
Свели в поле широкое
И пригвоздили ко дубу ко широку.
Он, Кирик младенец,
Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,
Голос по-архангельски.
Возъяровался Максимьян, царь-мучитель:
«Возьмите, мои злы мучители,
Выньте Кирика младенца
И матерь его Улиту
И со этого дуба со широка,
Кладите его да на широко поле
И расстреляйте его тело белое,
И сожгите его тело белое
На том огни на здрящеим».
И сожигали Кирика младенца
На том огни на здрящеим.
Приказал Максимьян, царь-мучитель,
Спустить тело белое на широко поле.
Он, Кирик младенец,
Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,
Голос у него по-архангельски.
Речет Господь: «Ай же ты, Кирик младенец,
Претерпел ты муку великую;
Что ты хочешь получить
За эту за муку за великую?»
«Господи! Ничего я не хочу получить.
Который раб меня вспомнит
Дважды днем на молитвах,
Сбавлен пусть тот раб
От вечной муки»,—
И славит тебя, Кирика младенца,
Во веки веков. Аминь.
вернуться
47
Кирик и Улита («Ай же ты, Кирик младенец...»)
Памятники народного творчества в Олонецкой губернии. Духовные стихи. Сообщены Е. В. Барсовым Записки имп. РГО по отделению этнографии. Т. 3. Спб., 1873. С. 603—609.
Мученики Кирик и Улита, почитаемые христианской церковью 15 июля, пострадали в эпоху правления Диоклетиана от его наместника Максимиана в 305 г.
В основе стиха — описание мучений Кирика, восходящее к каноническому житию; но победа Кирика, с честью прошедшего все испытания и оставшегося живым,— черта апокрифических сказаний. Показ героического подвижничества в прямом противоборстве христианина с язычниками относит стих к числу самых ранних эпических произведений народного религиозного творчества.