Следующий этап эволюции священного текста длился с распада индоевропейской общности в III тысячелетии до н. э. до введения христианства на Руси в 988 г. При рассмотрении его истории в этот период следует иметь в виду, что он был присущ не всему славянству, а лишь той его части, из которой впоследствии возникли западнославянские полабские племена. Лишь у них складывается (или сохраняется) профессиональное жреческое сословие, которому мы, по всей видимости, должны быть обязаны сохранением священного сказания и его новой редакцией. Заселение ими острова Рюген (Буян русского фольклора) и основание там святилища Святовита внесло необходимые изменения в перечень «мати». Заселившие север Руси племена кривичей и ильменских словен были генетически связаны с западнославянским миром, и эти связи, как материальные, так и духовные, не прерываются и в историческую эпоху. Под западнославянским влиянием на берегах Волхова складывается могущественное сословие севернорусских волхвов, которым, по всей видимости, их коллегами с Рюгена и был передан текст священного сказания. В пользу этого говорит не только отражение в тексте «Голубиной книги» западнославянских (а затем и севернорусских) географических реалий и существование в славянском Поморье традиции определения «мати» городов, но и тот красноречивый факт, что совопросником Великого Гусляра становится царь Волот, заменяя собой более ранний индоевропейский персонаж. Передача священного знания западнославянским жречеством севернорусскому в сочетании с тем, что именно волхвы во многом определяли не только духовную, но и политическую жизнь древнего Новгорода, является существенным аргументом в пользу западнославянского, а не скандинавского происхождения Рюрика и большинства входивших в его дружину варягов. Именно эти особенности происхождения «Голубиной книги» объясняют и ареал ее распространения в последующую эпоху.
С началом насильственной христианизации наступает заключительный этап изменения священного сказания, в результате чего и формируется дошедший до нас текст. В свое время выдающийся отечественный исследователь В. Я. Пропп так охарактеризовал сущность мифа: «Миф же есть рассказ сакрального порядка. В действительность рассказа не только верят, он выражает священную душу народа»{728}. Именно против этой священной души русского народа христианство и направило свой главный удар. В результате ни один миф отечественного язычества не дошел до нас в своем первоначальном виде. При этом не следует забывать, что рассматриваемый памятник был не просто мифом, а сакральным текстом о первоначале, дающим славянам исходную точку отсчета в системе координат, и своего рода энциклопедией мифов. Остается лишь удивляться и восхищаться тем, как в столь сжатой и чрезвычайно емкой форме славянские волхвы сумели выразить свои важнейшие идеи в области религии, нравственности, астрономии, политики, географии. Благодаря «Голубиной книге» наши далекие предки смогли сквозь века и тысячелетия пронести органическую картину мира, его происхождения и своего места в нем. О созданных в Египте в III тысячелетии до н. э. пирамидах (самая древняя из известных на сегодняшний день, пирамида Джосера, датируется приблизительно 2700 г. до н. э.) известная пословица говорит: «Все на земле боится времени, но время боится пирамид». «Голубиная книга», как мы показали выше, была создана ранее египетских пирамид, и традиция ее передачи из уст в уста в неменьшей степени символизировала победу человеческого духа над временем. Это священное знание не должно было бесследно исчезнуть в новых условиях, и в обстановке жесточайшего морального и физического террора со стороны возобладавшего христианства славянские волхвы и гусляры сделали все от них зависящее для его спасения. Если комплекс представлений о вселенском законе, как будет показано в специальном исследовании о нем, не был оформлен на словесно-логическом уровне, то «Голубиная книга», наоборот, уже веками существовала в виде единого текста, что несомненно облегчило задачу ее спасения. Чтобы не исчезнуть с принятием христианства, священное сказание было вынуждено надеть христианскую личину и творчески переработать ряд ключевых библейских сюжетов. Напластование новых элементов изменило форму «Голубиной книги», делая ее более или менее приемлемой для новой религии, но оно не могло кардинально исказить ее внутреннюю суть. Сохраняя и в новых условиях свою основную функцию объяснения человеку его места во Вселенной и основных элементов окружающего его мира, священное сказание в новой «двоеверной» редакции стало при этом и великим «нет», сказанным мирочувствованием русского народа навязанному ему извне христианству.
Хотя Житие Авраамия Смоленского и констатирует попытку письменной фиксации «Голубиной книги», языческое в своей основе сказание дошло до нас не в результате этого, а лишь благодаря маскировке его под духовный стих. Необходимо с признательностью вспомнить и о многих десятках безвестных сказителей «Голубиной книги», сохранивших для потомков исконную мудрость своего народа. С учетом всего сказанного к ним вполне можно применить характеристику, даваемую в древнерусской литературе Василию Великому, Григорию Богослову и Иоанну Златоусту: «Сии бо и добротою вещания и глубинами духа, яко мечем изостряюще уста, медвеноязычная словеса испущаху и яко огнем хврастие еретическое попаляху»{729} — «Ибо они и красотою речи, и глубинами духа, как меч изостряя уста, произносили сладкие, как мед, слова и, как огнем, опаляли еретический хворост». Лишь благодаря их великому духовному подвигу священное знание далеких предков дошло до нас из глубины тысячелетий.