Куда же он делся? А вдруг он заболел или отпросился у Самсона? Времени ждать нет! Я и так и не сразу догадалась, про его собственную фигурку, поэтому промедления чреваты дальнейшими осложнениями.
Я побежала к входу, там как всегда восседала на высоком стуле баба Паша.
– Скажите, а Владимир Кран сегодня приходил?
– Да! – оторвавшись от свежей газеты, ответила вахтерша, – самый первый сегодня. А чего его в кабинете не нашла?
Я кивнула.
– Так он может где угодно быть. И у Самсона Павловича, и малом зале, либо с актером каким-то разговаривает, объясняет, что и как лучше сделать. Можешь также в декораторской посмотреть. Кран сам любит участвовать в выборе задних планов. Даже на репетиции бывает, реквизит носит. Одно могу тебе сказать точно, как пришел с утра, так ни разу не выходил из здания.
– Откуда вы все знаете? – поразилась я, – вы же все время тут!
Прасковья по-старушечьи вздохнула и засмеялась:
– Работа у меня такая! Все знать и за порядком следить!
К Самсону я пока заходить не решилась, поплутала немного по коридорам, останавливаясь у каждой гримерки. Но услышав голоса, ни в одном не признала режиссерский.
По совету пенсионерки я заглянула в декораторскую. Признаюсь, делать мне это не очень хотелось. Сразу вспоминалась бедная Нина, которую обнаружили именно здесь. А еще больше пугал тот факт, что преступник, совершивший это, так и не найден.
Отварив дверь, я осторожно вошла в помещение. Здесь уже горел свет. Ходить здесь немного затруднительно по причине того, что декорации и реквизиты сложены не по какому-то логическому принципу, а попросту навалены. Из-за этого, порой не видно, что располагается следом или остаются слишком узкие проходы.
Как, например, здесь у самого входа стоит рояль (не представляю, как его сюда вообще закатили, здесь такой тесный дверной проем, складывается ощущение, что его разворачивали боком), чуть дальше идет шкаф, тоже весьма внушительных размеров. В полуметре от последнего на полу навалены доски, обшитые голубой тканью. На них кто-то сложил игрушки, шляпы и детскую коляску, которая в любую минуту готова скатиться.
Набравшись смелости, я дошла до досок, дальше идти не хотелось. Я решила просто крикнуть Крана, если он где-то в глубине помещения, то должен услышать меня.
Но после пяти попыток, я так ничего и не услышала в ответ. Вот и замечательно не надо будет идти, точнее, пролезать среди всего этого хлама.
Неожиданно уже стоя у самого выхода, я услышала тихий стон. Мне показалось? Я затихла, даже перестала дышать, но ничего не происходило. Неужели у меня начались глюки. Я встряхнула головой и взялась за ручку двери, но тут же услышала стон снова. Нет, так уходить нельзя. Я перекрестилась и вновь пошла в эти «заросли». Чуть не зацепившись за кривую дощечку, покрашенную в темно-синий цвет (очевидно, это кусочек моря, где же его остальная часть, пострадала во время спектакля?), я наткнулась на чью-то ногу. Еле сдержав крик, я тихонько наклонилась и потрогала ее. Совершенно не могу понять, зачем я это делала. Словно пыталась по обувке идентифицировать человека.
С брезгливостью, я взяла ботинок, явно мужской и повернула к себе, нога незамедлительно дернулась. Я перепугалась и упала на попу.
Человек жив? Но кто это? Неужели совершенно новое преступление? А вдруг это Кран? И я слишком поздно придумала свой план по поимке вора. Вдруг он опередил меня и уже завладел фигуркой голубя? Надо посмотреть!
Дело в том, что я могла наблюдать лишь ступню, остальное скрывала длинная тряпка. Чтобы не пугаться еще больше, я, крепко ухватив за ее кончик, резко дернула ее и откинула в сторону.
Владельцем ступни оказался Степан Иванович, наш декоратор и осветлитель. Но что с ним? Не вижу следов крови и ушибов, что с ним сделали. Неужели он тоже обладает дорогостоящей фигуркой. Такое впечатление, что такую статуэтку не имею только я!
Я легонько потрясла техника за плечо.
– Степан Иванович, вам плохо?
Он не отзывался, а сидеть на корточках возле него, уже затекли ноги. Я встала и оглянулась в поисках воды. Вдруг она здесь есть? Мне же надо привезти его в чувство.
Бутыли с водой я не обнаружила, зато увидела емкость с горячительным. Чтобы удостоверится в своей догадке, я сначала понюхала бутылку, затем нагнувшись, декоратора – запах одинаковый!
Я распрямилась и укором посмотрела на осветлителя.
– Ну, как же можно, Степан Иванович! На рабочем месте!
Услышав свое имя, мужчина приподнял одно веко. Представляю, какой у него, сейчас затуманенный взгляд.
– Ноги? Вы чего пришли? Я вас не звал! – и закрыл глаз снова.
– Я не ноги, А Кира, я конечно, новый здесь человек, но не надо меня путать!
Мужчина вновь открыл тот же саамы глаз.
– Ноги, вы, по-моему, стали очень разговорчивыми!
Я внимательно посмотрела на декоратора. Он находится в положении полулежа, и как раз напротив его глаз находятся мои ноги. Кроме того, я сегодня в бриджах, штанины которых заканчиваются в пределах коленки. Вот почему он так меня называет! Поднять взгляд выше, у него просто нету сил.
– Ноги, – снова ожил Степан Иванович, – сходите, пожалуйста, за пивом! Я вам потто массаж сделаю! Обещая, – заплетающимся языком просил Степан Иванович.
– Нет! Я вам советую идти домой!
– Ноги, вы что обалдели! – открылся даже второй глаз.
– Будете грубить, позову Самсона Павловича!
– Не надо! Ноги, хватит вредничать! Как будто в первый раз. Ладно, уж куплю вам зеленые туфли как вы просили на прошлой неделе.
Так, это мне уже не нравится, никакого прошлого раза точно не было и болотные босоножки мне стопроцентно никогда не были нужны. Если у этого типа первые симптомы белой горячки, то пора завершать нашу содержательную беседу.
Я развернулась на каблуках и пошла прочь.
Степан Иванович тут же среагировал:
– Ноги, куда пошли? Эй, вернитесь. Я еще не закончил разговор! Ноги!!!
Крикнув меня (правильнее будут сказать мои ноги) еще несколько раз, мужчина успокоился и захрапел.
Когда я во второй раз открыла дверь в кабинет режиссера, то увидела именно того кого искала. Но при виде меня, у Крана не возникло даже подобие улыбки.
– Приветствую! – сказала я как можно более дружелюбно и подтвердила благие намерения, широкой улыбкой.
Кран лишь кивнул. Я ожидала несколько иной эффект, я очень верю в силу своей улыбки!
– У меня к вам беседа, – сказала я и села на стул напротив режиссера
– Еще один? Кира, мне уже становится страшно. Давайте не будем
– Придется, Владимир. Иного выхода я просто не вижу.
Кран заметно напрягся. Он явно был не настроен на разборки, крики и мои прыжки.
– Для начала я хочу вас попросить мне говорить только правду и ничего кроме оной! Особенно на первый вопрос! Договорились?
– Что еще за штучки? Опять что-то задумали?
– Да, задумала, для вашей же пользы. А ну-ка отвечайте, – я, резко дернувшись, облокотилась на его стол, – Вы похищаете фигурки животных?
Режиссер испуганно помотал головой, а потом, опомнившись, возразил:
– Да как вы смеете! Что за обвинения!
– Я вам верю. Не надо кипятиться, – успокаивала я мужчину, – это была проверка. Вы ее прошли успешно.
– У меня создается впечатления, Кира, что вы вовсе не актриса, а сотрудник ФСБ. Что за поведение, намеки, разговоры? Нормальные люди себя так не ведут! – Кран повадил по воздуху пальчиком.
– Нормальные люди не совершают преступления. Сейчас я расскажу вам историю и очень надеюсь на ваше понимание и помощь. Слушайте.
Как ни странно, Владимир даже не подумал возражать, а поудобней устроившись в своем крутящемся кресле, слушал меня очень внимательно. Надеюсь, я не просчиталась и Кран и в правду не имеет никакого отношения к этим кражам и нападениям.
Рассказывала я все в подробностях, кран немного засмущался и покраснел, когда речь зашла о нем, но все равно, ни слова не проронил. Закончить я решила предложением по ловли преступника.