– Мама говорила мне, что женщина хоть и скрывала свою внешность, но по голосу казалось, что ей где-то тридцать, может больше. Голос низкий, как будто прокуренный.
– Получается, я была не права, это не молоденькие девушки…
– В то время, когда мать отдавала той женщине фигурки, наши актрисы еще, наверное, в школу ходили. Хотя, думается, Ксюша смогла бы изобразить тут тетку, но просто не верится, она совершенно не жестока.
– если отвергнуть версию о том, что за фигурками охотится дочь Стрепетовых, то кто, тогда? Кто мог все знать про них?
Кран задумался.
– Это явно не случайный человек. Он знает точное количество фигурок, видимо, любовался ими не раз. Марк погиб, Полина, его любовница тоже, Ирина, жена, попала в психбольницу, Миранда и Михаил сами пострадали от воров. Вот они как раз могли это затеять…Миранда, я так понимаю, она тоже не совсем уравновешенный человек.
– Да, она могла бы, – согласилась я, – но мне кажется, что Михаил на это не пошел бы. У него, наконец, стабилизировалось все на работе, кроме того, в сейфе хранилось золото и другие драгоценности. Хотя, Миранда могла сделать все в тайне от брата.
– В курсе ограбления была еще и ее дочка, но все же молода для той тетки, только если она не гениальная актриса.
Мы с Краном опять затихли, мысль не шла в голову, мы не знали на кого подумать.
– Слушай, а что там с этой Ириной? – вдруг оживился Владимир, – она умерла или находится в психиатрической лечебнице?
– Даже не знаю, не думала об этом. Ты думаешь, это она?
– Вряд ли. Неуверен, что люди выходят из таких мест, где находилась Стрепетова, в адекватном состоянии и способны организовать столько преступлений. Да и в театре нет таких людей.
– Ты знаешь, – мы не заметно перешли на «ты», – я все же съезжу в ту лечебницу, если она еще там, поговорю с ней, или с ее лечащим врачом. Быть может, когда она там лежала, то рассказала о безумных богатствах, которыми обладали ее семья. Описала в полных подробностях венец их золотого собрания – коллекцию фигурок животных. Вполне вероятно, что ей поверили. Когда этот некто вышел из больницы, то мог элементарно навести справки, порасспрашивать соседей. Короче, узнать правду не так сложно, вон, сколько успела разузнать, люди болтливы и с удовольствием посплетничают.
Человек осознал стоимость этих статуэток и решил собрать их все. Даже таким путем, если учесть, что он был в психбольнице, то все это неудивительно, явно туда он попал не за красивые глазки.
– Надо проверить этот вариант. Если у тебя получится добыть такие сведения, то мы сразу поймем кто это.
– ты считаешь, что пока не стоит превращать в жизнь план с голубем?
– Давай ты сначала что-нибудь узнаешь в лечебнице, а потом будем действовать по обстановке. Ведь вполне вероятно, что первая тетка, наемная, как и те мужчины, учинивший развал. За их спинами может стоять кто угодно, в том числе и мужчины. Пока мы рассматривали только представительниц прекрасного пола.
– Да, но медлить нельзя. Будь готов любой момент притащить голубя.
Договорившись на этом, мы разошлись. Кран освободил меня от репетиций, я должна поехать в психиатрическую больницу. Как же узнать, в какую положили Ирину? Я думаю, соседи такой информацией не обладают, зачем им? Явно, они и не собирались навещать Стрепетову.
К папе я не обращусь ни за что, хотя он такую информацию найти за две секунды. Но с ним лучше не обсуждать психбольницы…
Может, позвонить Феде. Он же вроде компьютерный гений и волшебник разнообразных баз, неужели не сможет помочь мне?
Я, уже находясь в своей гримерной, набрала его номер. Он ответил не сразу и вообще от моей просьбы особой радости не испытал.
– Где мне искать такую информацию? – забубнил он, – Ты я думаю, ошиблась телефоном…
– Федя, но кто кроме тебя? Ты даже не побоялся сходить вместе со мной к тем бомжам, а перед такой мелочью пасуешь! Тебе даже не придется покидать свое кресло.
– Ну я даже не знаю…у меня столько работы, может, через пару деньков и попытаюсь узнать, где твоя знакомая лечилась…
– Федор, так не пойдет! Сведения мне нужны прямо сейчас.
– Ну, – растянул Стручков.
– Я могу заехать вечером с бортом с взбитыми сливками. – Начала я соблазнять этого любителя вкусно поесть.
– А..
– И даже купить тебе шоколадок, будешь их, потом на работу брать и съедать пока начальство не видит. У тебя будет всегда хорошее настроение…
– И еще…
– Федя, – крикнув, не выдержала я, – не перегибай палку!
– Ладно, хорошо, я согласен на торт и три шоколадки. Только купи все разные: с молочным шоколадом, со вкусом клубники и с миндалем. Я тебе позвоню через полчаса.
Ну, прямо ребенок. Интересно, он очень расстроится, если вместо миндаля будет, предположим арахис? Ладно, не буду его нервировать, куплю как заказывал, а то в следующий раз от него помощи не дождешься. И так я его в прошлый раз к подвалу завела. Надо исправляться и заглаживать вину.
Выдавшиеся свободные полчаса я провела перед зеркалом, пыталась из того, что есть в наличии придать себе более строгий вид. Надо «повзрослеть» хотя бы на пару годочков, все-таки иду не куда-нибудь, а в психиатрическую лечебницу, надо выглядеть солидней.
Стручков не подвел и спустя ровно тридцать минут (удивительная точность для программистов!) он продиктовал мне нужный адрес.
Психоневрологическая клиника имени Коростылева располагалась не в Петербурге, а ближайшем пригороде, Петергофе. Сев на маршрутку от Ленинского проспекта, я без особых хлопот, добралась до туда.
Естественно здание, состоящее из нескольких корпусов, было огорожено высоким забором с колючей проволокой, на окнах видневшихся домов, были видны решетки. Стены были покрашены в милый розовый цвет. Не удивлюсь, если раньше они представляли собой нечто противно желтое.