Поздно вечером, когда обитатели терема уже крепко спали, Мазыря встала, и в одной рубахе выскользнула из горницы. Неслышно ступая, направилась к палатам, в которых жили Любомир с Зоряной, и замерла у двери, вслушиваясь в ночную тишь. Убедившись, что вокруг никого не было, она приоткрыла дверь и тенью скользнула внутрь.
В комнате горел светец, роняя шипучие угольки в холодную воду. Зоряна спала, даже во сне прикрывая ладонью округлый живот. Мазыря, едва дыша, подобралась совсем близко, и занесла над девушкой руку с ножом. Острое лезвие блеснуло в тусклом свете, в следующую же секунду вонзившись в горло несчастной Зоряны.
Проснувшись, она схватилась за руку Мазыри, открывая рот в беззвучном крике. Выпученные глаза Зоряны смотрели убийце прямо в душу, заставив ее содрогнуться от страха и дернуть руку назад. Нож вышел из раны, и жена Любомира зажала окровавленное горло рукой, силясь что-то сказать.
— За что?! — выдохнула она с хриплым бульканьем.
Изо рта Зоряны густо побежала кровь, она попыталась подняться, но не смогла. Весь перед ее рубахи был уже залит алой жидкостью, хлеставшей из горла. Вскоре глаза Зоряны потускнели, и девушка упала на покрытую мехами постель, дергаясь в предсмертных судорогах.
Убедившись, что она умерла, Мазыря отступила в тень, спрятавшись за занавесью у окна. Теперь ей оставалось только дождаться Любомира, чтобы претворить в жизнь вторую часть своего плана.
Будущий князь не заставил себя долго ждать. Примерно через четверть часа дверь отворилась и Любомир вошел внутрь, на ходу скидывая тяжелый плащ. Кажется, он пребывал в крайне хорошем расположении духа, потому что даже напевал что-то себе под нос, спеша к любимой жене.
— Зорянушка, спишь уже, лада моя? — прошептал Любомир, подходя к постели.
Мазыря, стараясь даже не дышать, наблюдала за ним сквозь щель в занавеси. И потому прекрасно видела, как вдруг застыл Любомир, увидев мертвое, окровавленное тело Зоряны. Как склонился над ней, словно не веря в произошедшее, встал на колени и прижался щекой к безвольно откинутой руке покойницы, что-то шепча. Казалось, он тронулся умом от горя…
Поняв, что лучше момента не найти, Мазыря поднесла край занавеси к светцу, убедилась, что огонь перекинулся на ткань, и бесшумно выскользнула наружу. Подперев дверь, чтобы Любомир не смог выйти из комнаты, она немного постояла в темном углу коридора, пока из-под двери не повалил дым, и на цыпочках вернулась к себе.
— Пожар! Пожар! Терем княжеский горит!
Вардей открыл глаза, не понимая, что происходит. Рядом с ним лежала жена, бледная, но довольная. Прислушиваясь к крикам, она слегка улыбалась, глядя на Вардея с каким-то странным превосходством.
— Да чтоб тебя! Что ты на сей раз натворила, дурища?! — скривил рот Вардей.
— Вставай быстрее, увалень. И не ори, не приведи Боги, услышит еще кто. — Мазыря сдернула с мужа одеяло, и тут же сама слезла с постели.
Распахнув дверь в коридор, она схватила мужа за руку и потащила наружу. В горницу пополз едкий дым. Кашляя и ругаясь, Вардей шел за женой, практически ничего не видя вокруг. Ох, много он воли дал этой бабе… как все уляжется — оттаскает за косу, чтобы больше дуростью своей бед не чинила!
— Помогите, кто-нибудь! Муж мой угорел совсем! — Мазыря ловко подставила Вардею подножку, и он грохнулся на пол, тут же взвыв от боли.
На их голоса прибежали слуги, помогли Вардею подняться, и отвели на улицу, где уже стояли Мстислав с Варварой, и младший сын князя, Деян.
— Живой, хвала Богам! Любомира с Зоряной не видали? — княгиня бросилась к Вардею, сжав руку сына в своей.
Вардей отрицательно покачал головой. Княгиня, белая как полотно, отступила на шаг и снова не отрываясь смотрела туда, где злее всего полыхал огонь. Вардей, вполне искренне ужаснувшись, понял, что это были окна палат, где жили Любомир с Зоряной. Только вот ужас его был вызван не тем, что брат мог пострадать, а тем, что Вардей только сейчас понял, насколько безумна его собственная жена.
Он стоял, глядя на ревевшую в три ручья Мазырю, якобы напуганную произошедшим, и страх его рос, заполняя нутро. Но сквозь животный ужас вскоре начало проступать ликование. Любомир до сих пор не появился, а ведь огонь охватил уже добрую треть терема. Путь к престолу княжескому был открыт…
Губы Вардея помимо его собственной воли расплылись в улыбке. Но она тут же пропала, потому что он заметил, как смотрит на него князь Мстислав. В глазах отца мелькнуло явное подозрение, и недюжинная злость. Он уже хотел что-то сказать, но в этот самый момент крыша, прогорев, обвалилась. Палаты Любомира были погребены под горящими бревнами.