У него никогда не было ни младшей сестры, ни младшего брата. Была только старшая сестра, которая давно уехала в чужую страну и навещает их очень редко. Поэтому Грег рос один. Вся любовь и забота, всё внимание родителей, а после смерти матери только отца — всё это доставалось ему одному. И он совсем не знал, каково это, чувствовать заботу и волнение о ком-либо, кто одной крови с тобой.
А что же Ян? Он потерялся в круговороте мыслей и эмоций. Но сильнее всего остального была мысль, что Бажена ему не племянница! Не важно, как так вышло, что брат воспитывал чужого ребёнка. Мало того — ребёнка врага. Ведь здесь и сомнений быть не могло, чтобы он не знал, чей это ребёнок. В мире оборотней всё гораздо проще.
Вдруг приборы запикали. И Ян и Грег тут же метнулись к девушке, которая в это самое время открыла глаза.
— Вы, вы, — чуть слышным, срывающимся голосом прошептала она, глядя прямо в глаза старому альфе, — спасибо вам. Вы не отдали им моих малышек. Кто вы?
— Я твой отец, синеглазая, — выдохнул в ответ старик, бессильно опуская голову.
В палате тут же поднялась суета. Появились врачи — много врачей. Они бросились к Бажене, стали проверять её состояние. Другие — к своему старому альфе, который сейчас лежал почти без движения. Ещё миг и его увезли, по дороге оказывая помощь.
Прошли сутки. Бажена уверенно шла на поправку. Даже её малышки снова зашевелились. Правда пока вяло и как-то неохотно. Лишь когда ладонь отца лежала на животе матери они подавали признаки жизни. Ну и плюс УЗИ неизменно показывало, что с детьми всё в порядке. Как это было ни странно.
Состояние Григорьева-старшего тоже стабилизировалось. Правда он пока не мог вставать. Единственное, что ему разрешил врач, это сидеть.
Старик настоял на том, чтобы быть в одной палате с дочерью. На что, как это можно догадаться, никто возражать не стал.
И вот сейчас, в палате, где кроме отца и дочери присутствовали Ян с Марией и Грег, старый альфа начал свою исповедь:
— Я тогда был уже женат. Но Ольгу я не любил, её мне навязали родители и обычаи. Может быть поэтому моя старшая дочь так холодна к нам, может быть именно поэтому она уехала и объявляется только по очень значимым событиям. У меня к тому времени уже даже Гриша родился, долгожданный сын. И тут у меня снесло крышу. Я увидел их: Мишку Архангельского и его невесту. Они встречались тайно. И о том, что у старшего сына Архангельского серьёзный роман с простой человеческой девушкой не знал никто. Ведь это сейчас требования, планки стали проще. Это сейчас брак с полукровкой, даже с человеком допускается в семье альфы. А тогда это было строго запрещено.
Вот и Миша скрывал свою любовь. Они любили друг друга — я это видел собственными глазами. Только отношения между ними были такими чистыми и невинными, что я даже ему посочувствовал. Своему врагу, представляете, дети? Я незаметно наблюдал за ними. За их свиданиями, которые неизменно заканчивались лишь поцелуем в щёчку. Я смеялся над Архангельским, я считал его сопляком и неудачником.
Но когда я узнал, что они собрались сбежать, когда я узнал, что Миша решился променять всё и вся на любовь к этой девчёнке, я принял решение. И название ему — месть. Ведь вам уже всем хорошо известно, что конфликт между нашими семьями старый. Такой старый, что ни я, ни тем более кто-то из ваших, Архангельские, теперь уже не знает, с чего всё началось. Известно только, что тянется он более ста лет. Где-то до революции начался.
В тот вечер я снова следил за ними. И мне повезло. Я выбрал такой момент, когда Лиза — невеста Мишки Архангельского осталась одна. Он ушёл за билетами, а девчёнка сидела и караулила вещи. Мне не составило никакого труда внушить ей следовать за мной. Без особых проблем я заманил её к себе в машину и увёз. Во мне бушевала месть, ненависть ко всем Архангельским. Я, если честно, до сих пор не могу понять, откуда они каждый раз во мне берутся. Они как снежная лавина нарастают, расползаются, заполняя собой всё вокруг. Разум отключается, уступая место только злости и желанию уничтожить противника.
Мне сейчас очень тяжело это вам всем говорить, но в ту ночь вся эта ненависть нашла выход. И жертвой стала Лиза, твоя, Бажена мать.
Нет, вы не подумаете, я был с ней нежен. Я даже почти не принуждал её к близости со мной. Я просто немного использовал по отношению к этой глупышке внушение. Она только на утро поняла, что провела свою первую ночь не со своим женихом, а со мной.
А потом я просто оставил её, рассмеявшись ей в лицо. Ну и ещё передал привет Архангельским от Григорьева.
Я и подумать не мог, что после той единственно ночи Лиза сможет забеременеть и родить. И что вообще не укладывается у меня в голове: как она после всего этого выжила?
— Выжила, — заговорила Бажена, — ей знахарка одна помогла, Аграфена.
— Аграфена… — как нараспев произнёс Григорьев-старший, — кто же ты такая?
— Одна женщина. Она и мне помогла. Только я не согласна с тем, что вы назвали моего отца слабаком. Он не слабак: он-то как раз сильный. Он оказался сильнее вас всех. Отец, узнав что вы натворили с его невестой, даже узнав, что она носит вашего ребенка, не бросился устраивать разборки, не потребовал кровной мести. Он просто ушёл. И маму и меня увёз. Он воспитал меня как родную дочь. У меня ни разу за все годы не возникло даже подозрения, что я ему не родная. Отец воспитывал меня в праведности и морали. Он всегда учил любви и милосердию. Он говорил, что главное в нашей жизни — любовь и радость за близких. Он учил умению прощать и забывать обиды. Папа оказался сильнее вас всех, альфы. И без разницы — Архангельские вы или Григорьевы.
Бажена замолчала и взглянула серьёзным взглядом на всех присутвующих.
— Ты права, дочка, — согласился с ней старый альфа, — очередной раз убеждаюсь, что моя кровь заявляет о себе. В твоём случае это мудрость. И пусть она вложена в твою голову Архангельским, гены-то мои!
— Ваши, — согласилась Бажена, — и мы с Яном этому безумно рады. И спасибо вам за помощь.
— Ты о чём, родная? — скривился старик, — да я за тебя жизнь готов свою отдать, не только здоровье.
— И теперь будешь передвигаться на инвалидной коляске, — вмешался в разговор Грег, — вот твоя цена за спасение жизни дочери и будущих внучек.
— Это не важно. Я свой век уже доживаю, а вы, дети, только начинаете. И запомните: вы должны уметь держать себя в руках. И детям своим это в головы вложите. Вы должны прекратить вражду между кланами. Знаю, это будет сделать очень непросто. Постоянно вмешивается какая-то потусторонняя сила. Какое у неё имя и природа — даже мне не известно.
В рыжем зареве пожара
Под размах густых ресниц
Два цветка соединятся
Смыв собою пыль страниц…
Бонус 1 Грег
Отовсюду раздавались восторженные голоса. Дети, взрослые — все погрузились в пучину безумного веселья и радости.
Ещё бы: не каждый день новая школа открывает свои двери. А если учесть, что не просто школа, а гимназия? Да — она коммерческая. Да — она для детей волков двух стай: Чёрных и Белых волков. Хотя…в ней могут учиться и обычные дети. Только вот выдержат ли?
Гимназия, где 1 сентября и проходило безумно богатое и пышное открытие, была построена на той самой спорной территории, из-за которой много лет подряд велась борьба. Кем и когда она была начата — ни Белые, ни Чёрные не знали. Даже старик Григорьев.
Сам он последние годы передвигался на инвалидной коляске. После того случая, когда он вытащил с того света Бажену и её малышек старый альфа так и не смог подняться на ноги.
Но это его, похоже, нисколько не волновало. Сейчас его внимание куда больше привлекали его внучки: Вероника и Ангелина. Девочкам уже исполнилось по шесть лет и сегодня они в числе первых гимназисток перешагнут порог этого помпезного элитного заведения.
Малышки, как и предвидела Бажена, унаследовали внешние черты Яна: тёмные кудряшки, смуглая кожа. Только глаза были их, Григорьевых — синий лёд. Этого было очень мало. Григорьеву до безумия хотелось, что именно их кровь победила.
Но вместе с тем он хорошо понимал, что Архангельский тоже заслужил право на счастье.
Григорьев ещё раз окинул взглядом всех присутствующих и улыбнулся.
Вот стоят все четверо Архангельские: довольный как слон Ян держит за ручку Веронику, которая то и дело переминается с ножки на ножку. Девочке так не терпится оказаться с остальными ребятами. Характером малышка пошла вся в отца: такая же требовательная и нетерпеливая.
Зато вторая девочка, хоть и полная её копия, но характер Бажены. Имя девчушке Архангельские удачно подобрали: ангелок. Скромная, кроткая, добрая. Все те качества, что были в Бажене, эта малышка от неё унаследовала. И сейчас, она спокойно стояла рядом с матерью, не пытаясь вырвать своей ладошки из её руки. Хотя и эта кроха не меньше своей сестры хотела оказаться там же — среди будущих одноклассников.
Григорьев перевёл взгляд на дочь и довольная улыбка снова озарила его лицо: скоро у него появится ещё и внук.
Да — Бажена и Ян ждали ещё одного ребёнка. И на этот раз мальчика. Шесть долгих лет Архангельский маялся сам и изводил как жену, так и всех вокруг. Ему, видите ли, непременно хотелось наследника.
Разошёлся. У некоторых, вон вообще нет ни семьи, ни детей. Хотя эти некоторые сами во многом виноваты.
Старик тяжело вздохнул и перевёл взгляд туда, где сейчас стоял его сын — Грег. Или Григорий. Эта сокращённая форма имени прилипла к сыну очень давно. Так его назвала в своё время его мать — Ольга.
Жену свою Павел не любил и она это знала. Именно поэтому их старшая дочь — Ирина выросла такой холодной и чужой. А как только закончила школу, тут же укатила за океан. Ещё пока Ольга была жива, Ирина писала и звонила. Даже несколько раз приезжала. Но со смертью матери она вообще прекратила с ними общение. Даже с Грегом.
Сейчас Григорьев всё это вспомнил и снова удивился: что могло заставить Ирину бросить всё и прилететь к ним сюда? Неужели же у его старшей дочери проснулись родственные чувства? А что: две племянницы уже становились школьницами. Может это и заставило её прекратить свой холодный бойкот? У самой-то Ирины детей не было. Как и у других близких родственников Григорьевых. Это только у Архангельских произошло чудо, не иначе. С продолжением рода у каждого нового поколения как тех, так и других были страшные проблемы.