- А она ему открыла? Как вы можете утверждать, что она была в номере?
- Да, открыла. Я точно слышал ее голос.
- В котором часу это было?
Ивкин наморщил лоб, вспоминая, и уверенно заявил:
- В полпервого, точно. Потому что купец из соседнего номера высунулся и разорался, что ему заснуть никак не дают, а уже полпервого ночи.
Раздраженный купец пожаловался на всех, кто не дал ему выспаться. На убитого Лопатева, который пьянствовал прямо в номере вместе с репортером; на госпожу Папп, которая своей фотографией задымила весь этаж; на Ивкина, который декламировал бездарные стишки под ее окнами; на безобразный скандал возле дверей этой дамочки, которая соблаговолила выглянуть только когда Монкевиц разбудил всех на этаже.
Репортер нервно расхаживал по комнате, чуть прихрамывая на левую ногу, и сразу с порога торжествующе заявил:
- Я так и знал! Так и знал!
- Что знали?
- Она. Она его убила. На сенсацию не тянет, но очерк хороший может получиться. В "Московском вестнике" возьмут, как думаете?
- Что у вас с ногой? - спросил офицер и подошел взглянуть на стол. Тот сиял абсолютной чистотой, не было даже пыли.
- А, ерунда, с лестницы неудачно оступился. Офицер, вы скажите, а запуск аэростата отменили?
- Купец Нанюхин утверждает, что вы пьянствовали с убитым, - проигнорировал вопрос Дорн.
- Было дело. А отчего ж не выпить, коли приглашают. Да и байки тот разные рассказывал, мне по долгу службы полагается ушки развесить да слушать, - Монкевиц тонко хохотнул.
- Из-за чего произошла ссора между Ивкиным и убитым?
- Так я ж пытаюсь вам сказать, а вы все глупости какие-то спрашиваете! Лопатев дурно отозвался об Анне Ильиничне, вот Ивкина бес и попутал. А вы сами задумайтесь: откуда Лопатев девицу знает? - репортер хитро прищурился.
- И откуда же? - послушно вопросил офицер.
- Дела у них какие-то темные, прошлые. Я ведь Лопатева выспрашивал да выспрашивал, а он отмалчивался, только бахвалился, что вот она у него где! - и репортер сунул офицеру под нос тощий исцарапанный кулак.
- И вы к ней отправились для?..
- Да, каюсь. Решил на испуг взять. Крикнул, что мне все известно, она дверь и открыла.
- А купец утверждает, что вы успели всех перебудить.
- Ой, да кого там будить! Не спал и так никто. Ну может разве что этот купчишка пытался.
- И что же вам ответила госпожа Папп?
- Гордячка! Все отрицала. Только у нее в номере дымом воняло. Уверен, что она заплатила Лопатеву за некие компрометирующие письма и сжигала их. Я ее так и спросил, так она побледнела и дверь захлопнула.
- А меня вы ночью зачем искали?
Монкевиц растерялся и, удивительное дело, даже смутился.
- Глупость, но я тогда решил, что она... шпионка! Ну спьяну чего не удумаешь...
- А когда не застали, то вернулись к себе?
- Конечно. Голову проветрил и спать пошел.
- Лопатев был у себя?
Репортер пожал плечами.
- Я к нему больше не заглядывал.
Пустырь к шести утра превратился в настоящий табор. Расставили скамьи и шатры для почтенной публики, но на всех не хватило. На пригорках со всех сторон фотографы уже водрузили камеры, стояли телескопы и подзорные трубы, обращенные к восходящему в розовых облаках солнцу.
- Это так мило, офицер, что вы разрешили нам присутствовать, - щебетала девица, таща корзинку для пикника. - Ивкин, поставьте треногу вон туда. Ах, черт, все занято уже!
Дорн был вынужден привести этих троих с собой, не желая упускать их из виду, а долг обязывал его лично проконтролировать запуск воздушного шара. Времени оставалось мало. Офицер еще раз попытался сложить воедино все факты. Он вышел покурить примерно в полночь. Скандал с Монкевицем разгорелся через полчаса. Все были на своих местах. Убийство еще не произошло, потому что торчащий из чана труп офицер бы точно заметил. Лопатев к этому времени уже был пьян. Зачем его понесло к чанам с кислотой? Как его выманил убийца? Почему сумка с секретной корреспонденцией вчера казалась легче, чем сегодя? Ему что-то подложили? Как с этим связана Анна? Могла ли она и в самом деле порвать нитку на пустыре случайно? Тогда где остальные жемчужины? Что она сжигала? Почему глаза красные? Что-то смутно зашевелилось в памяти, но упорно не хотело оформиться в полноценную версию. А Ивкин? Никакой он не ассистент профессора, обычный студент-недоучка, строчащий вирши. Если он хотел поквитаться с Лопатевым, то это мотив. Но как он затащил его на пустырь глухой ночью? А если это вообще не связано с фельдъегерем, а обычный саботаж, чтобы сорвать запуск? Ведь в студенческой среде сильны бунтарские настроение. Офицер рассеянно разглядывал строчащего заметки Монкевица, Анну, кидающую на репортера косые взгляды, Ивкина, преданно угождающего девице. Последний, кто видел убитого, был именно репортер. Откуда у него такая уверенность, что убивала Анна? А главное, уверенность в том, кого убили. Но если предположить самое невероятное?