- Теперь вы прогоните меня? - спросила у Корбла. - Накажете за непослушание?
Тотчас вспомнились разговоры жителей поселка. Странное поведение воронов. Что, если и меня теперь коснется проклятие? Неужели придется стать вороной и кружить всю оставшуюся жизнь возле госпиталя? Или обращаться трижды в день в пугающую тварь?..
Но я готова. За свои поступки нужно отвечать.
- Иди к себе в комнату, - приказал Корбл. - Поговорим позже.
Опустив плечи, шаркающей походкой прошла мимо рыцарей. Посмотрела на Фреджу. Та сидела возле входа на стуле и обмахивалась веером. Кажется, она даже не заметила моего проникновения в капеллу. Слишком была занята собственными печалями.
На негнущихся ногах я добрела до спальни хозяйки. Забралась с ногами на свою лежанку и словно бы замерла. Сжала ладонями виски, желая выбросить из головы все случившееся. Но нет, такое не забывается. Образ Корбла и его соратников намертво въелся в память.
Окунувшись в себя, не заметила прихода Фреджи.
- Да очнись же! - она потрясла за плечо. - Допрыгалась, уже спишь с открытыми глазами.
- Не сплю, - отозвалась я безжизненным тоном. - Думаю.
- Совершенно ненужное занятие для прислуги, - фыркнула хозяйка. - Заканчивай с этим! И ступай в кабинет Корбла, он намерен серьезно поговорить.
Вот и все. Кажется, мое пребывание в Вороньем логе завершилось. Да, я узнала главную тайну проклятых. Но так и не поняла, кто убил сестру. Не смогла обезопасить жизнь племянницы.
Корбл сидел в кресле, опершись локтями о стол. Небрежно зачесанные назад волосы все еще были мокрыми. Мод как-то обмолвилась, будто хозяин слишком чистоплотный и купается трижды в день. Сейчас понятно ― почему.
- Вы хотели меня видеть? - спросила и застыла у порога. Не зная, куда деть руки, спрятала их за спину. Опустила взгляд. Только спасет ли раскаяние от наказания?..
- Проходи, садись.
Корбл указал на стул напортив его рабочего стола. Судя по выражению лица, он еще ничего не решил. Ждет реакции? Хочет проверить?
Опустилась на стул. Плотно сжала колени и приложила руку к груди, стремясь унять бешено бьющееся сердце.
- Ты нарушила приказ! - объявил Корбл. - Разве не знаешь, что в капеллу посторонним вход запрещен?
- Знаю, - кивнула и громко вздохнула. - И готова понести наказание...
Он перегнулся через стол и приподнял мой подбородок.
- Смотри мне в глаза, - приказал обычным строгим тоном. - А что до наказания... Ты его уже получила, хотя и не знаешь об этом.
- Что?.. - вздрогнула я. Выходит, угадала. Увидев раз ужасающий ритуал, уже не смогу избежать горькой участи. - Мне теперь тоже придется... Я проклята?
Корбл откинулся на спинку кресла. Выглянул в окно, за которым носились и вились вороны. Каркали, отпугивая лесных зверей от своих владений.
- Скажи мне только одно, - предложил Корбл, - кто-то из твоих родителей был оборотнем? Голубем, если не ошибаюсь.
Я кивнула. Задумалась было о конспирации, но решилась сказать правду. Вернее, небольшую ее часть.
- Мой отец, скорее всего. Он умер еще до моего рождения.
- А твоя мать? Она рассказывала о проклятии? Как давно ты утратила способность обращаться? Хотя да... у тебя в деревне есть сын.
Я запаниковала. Вдруг Катерина рассказывала мужу обо мне? Что именно? И при чем тут сын Габи?..
- После рождения сына перестала обращаться, - произнесла первое, что пришло на ум. Вернее, сам Корбл дал подсказку. - А о проклятии мне ничего не известно. Мама не рассказала, возможно, просто не знала...
- Тогда расскажу я, - пообещал Корбл. - А после этого ты сама решишь, стоит ли оставаться среди нас.
Мое сердце пропустило удар. Кто, как ни магистр проклятого ордена, может знать всю правду.
Он поведал давнюю легенду. О том, как на эти земли вторглись рыцари Тевтонского ордена. Вырубили леса, разогнали зверье и птиц. Возвели замок рядом с плодоносной когда-то долиной. Там прежде жили колдуны, обладавшие способностью общаться с миром духов. Изгнанные, коренные жители ушли глубоко в лес, но в особые праздничные дни продолжали жечь огни жертвенников.
- Та зима выдалась холодной и злой, - Корбл говорил, словно зачитывал части из изученной вдоль и поперек книги, - голодали звери и люди. Дороги замело - не выбраться. При полной сокровищнице в закромах замка не осталось ни грамма провизии. Магистр провозгласил охоту в угодьях, объявленных владениями ордена. Рыцари долго рыскали по лесу, но мало что нашли. Озлобленные, уставшие, они выехали на поляну, где жрецы проводили древний ритуал. Облаченные в шкуры животных, плясали вокруг костра, упрашивая погоду сменить гнев на милость. В жертву они принесли тушки воронов - единственной живности, которую смогли подстрелить из самодельных луков.
- И что же сделали рыцари? - спросила я, кусая ногти от нетерпения. Дурные предчувствия овладели всем существом.
- То, что претит уставу ордена - решили забрать подношение древним богам, - Корбл озвучил мои догадки. - Несогласных расстреливали в упор из арбалетов. Снег пропитался человеческой кровью, иглы вековых сосен окрасились в багрянец. Впервые над логом поднялось в зенит обжигающе-горячее солнце.
Мне хотелось заткнуть уши и бежать. Но я словно прилипла к стулу, смотрела на Корбла округлившимися глазами и забывала дышать.
- Уже умирая, один из жрецов схватил с каменного алтаря тушку ворона и бросил в магистра, творя темное проклятие, - продолжал он. - Птицы ожили и набросились на рыцарей. Тысячи восставших тварей, и не было от них спасения. Едва острые клювы касались живой плоти, как тела ворона и человека сливались воедино. С тех пор трижды в день потомков проклятого рода ждет расплата за грехи отцов.
Стало холодно, несмотря на жарко растопленный камин. Я обхватила себя руками, словно отгораживаясь от слов Корбла.
- Но при чем тут голуби? - спросила не своим голосом. - Их тел не было на алтаре...
Корбл бросил испепеляющий взгляд. В его глазах я увидела бездну, манящую своей глубиной.
- Темные проклятья имеют и обратную сторону. Те, кто их наложил, не остаются в стороне. Жрецы погибли, но в лесу, укрытые в землянках, остались их семьи. Они тоже обратились в птиц. В голубей, посланников мира. Им досталось меньше проклятия, но все же...
- И от этого нет спасенья? - прошептала я. - Неужели это проклятие нельзя снять?
- Проклятые рыцари вернулись в замок. Осознав весь ужас того, что сотворили, раскаялись. Жен и детей погибших жрецов пригласи в замок. Вместе переждали зиму. Несмотря на ненависть к убийцам, голуби молились вместе с ними в домовой капелле. Однажды на ритуальном кубке, что держала в руках старшая из женщин, проявилась надпись, ставшая ответом на вопрос, как снять проклятье. «Когда во имя любви ворон уничтожит препону непорочности, перо голубки затушит жертвенник, а сосуд с ее кровью поднимется к солнцу», - вот что гласило пророчество.
- Проклятье привязало голубей и воронов друг к другу... - догадалась я вслух. - Сколько же веков прошло? Почему до сих пор не исполнилось это странное пророчество? Если жены и дети жрецов остались в замке, то среди них должны были найтись те, кто смог бы полюбить.
Вот почему ослабла Катерина. Она не только брала собственную кровь, но и вырывала перья. Немыслимо. Ведь знала, как это опасно. И очень болезненно. Раны от выдернутых перьев долго не заживали и лишали сил организм оборотня.
Тогда в поселке... Герта рассказывала, что видела Катерину покачивающейся от усталости. Но то было действие не алкоголя, не наркотика и не лекарств. А любви, возведенной в крайнюю степень. Сестра так стремилась спасти мужа и дочь, что не жалела себя.
- Семьи жрецов, перенесшие зиму, поспешили покинуть Вороний лог, - заявил Корбл. - Им невыносимо было жить среди убийц отцов и мужей. А особенно - видеть их болезненные обращения. Рыцари проклятого ордена отдали им часть средств из сокровищницы, но взяли обещание возвращаться в дни солнечного затмения. С тем чтобы когда-нибудь исполнить пророчество. Но чем больше проходило времени, тем меньше помнили голуби-оборотни о данном обещании. На вчерашнее празднество прилетела только одна, и то сбежала... И я, кажется, знаю, к кому.