МОПСЯ (испуганно). С мышами? С какими мышами?
НЯНЬКА. Мышей у нас стало — сила! Вот я всюду мышеловок и понаставил. Сейчас к себе принес — все полные. Хотите покажу?
МОПСЯ (испуганно пятясь к лестнице и подбирая юбки). Нет! Нет! Не надо! (Бежит вверх по лестнице опрометью.)
НЯНЬКА (ей вслед). Сама ты мышь. Как есть — крыса вредная! (Обернувшись к смеющейся Жене, свирепо.) Ты еще тут чего выстраиваешь? Марш спать, пока Мопся тебя не хватилася!
ЖЕНЯ (убегая по лестнице). Не хватится! Она теперь от мышей в кровать забилась — до утра не встанет! (Перегнувшись через перила лестницы, шепчет сверху.) Нянька, не забудь, смотри, Блюму опять утром под портрет посадить! (Убегает.)
НЯНЬКА (передразнивает). «Не забудь!..» Учи ученого! (Зевает.) Дмитрий Петрович, Дмитрий Петрович, задал ты мне тошноты! Куды же мне девчонку воспитывать, когда я сам как есть невоспитанный!
Действие третье
Перед запертой дверью в актовый зал.
ЖЕНЯ (говорит в замочную скважину). Блюма! Блюмочка! Ты не волнуйся: все хорошо…
Катя подкрадывается: хочет подслушать.
(Будто не видит Катю, говорит в замочную скважину.) Блюма, а вот Катя прилезла… подслушивает…
КАТЯ. Я вовсе не подслушивать… Я просто по дружбе хотела тебе напомнить, что с наказанными разговаривать не позволяют… А ты вот какая всегда!
ЖЕНЯ. Все сказала? Больше тебе нечего говорить?
КАТЯ. Нечего.
ЖЕНЯ (наступая на нее). Ну, так пофо-шлафа-вофон! Сифи-юфу-мифи-нуфу-туфу! Пофо-шлафа-вофон!
Катя, отступая под натиском Жени, убегает.
(У двери.) Ничего, Блюма, это я Катю спровадила. Блюма, ты не волнуйся, что тебя долго не выпускают. Няньку ждут, ключ у него, а его куда-то позвали…
Входят Маруся, Зина и Рая. Маруся держит что-то за спиной.
МАРУСЯ (Жене). Ну, как Блюма? Ничего?
ЖЕНЯ. Ничего.
ЗИНА. А что она говорит?
ЖЕНЯ. Она ничего не говорит, молчит.
РАЯ. Почему?
ЖЕНЯ. Она же Мопси боится! Откуда она знает, есть здесь Мопся или нету ее! Ну, а что вы тут без меня успели?
МАРУСЯ (с торжеством достает из-за спины журнал). Вот!
ЖЕНЯ. Ой! Журнал! Весь номер готов? Вот молодцы!
МАРУСЯ (с гордостью). А мы всю ночь писали…
ЗИНА. Краски развели и писали.
ЖЕНЯ. Краской! Почему краской?
МАРУСЯ. Ну как же! Журнал — и вдруг простыми чернилами, как диктовку!
ЗИНА. Мы первый номер пустим красной краской, второй — желтой, третий — синей.
ЖЕНЯ. Все подряд переписали? Как у Гоголя?
МАРУСЯ. Нет, там уж очень много. В целый год не переписать!
РАЯ. Мы немножко поубавили…
МАРУСЯ. Женечка, а ты посмотри, обложка какая! Шик, правда?
ЗИНА. А название журнала «Незабудки». И тоже красными чернилами с золотом. Это я писала!
ЖЕНЯ (недовольно). Придумали тоже название! «Незабудки»!
МАРУСЯ. А что?
ЖЕНЯ. Тут Тарас собственного сына убивает, а у нас — «Незабудки»! Детки-малютки!
ЗИНА. А что, если мы свое собственное сочинение в журнал писать будем?
МАРУСЯ. А ты умеешь?
ЗИНА (конфузливо). А я один раз сочинила. Называется «Несчастная страдалица».
ЖЕНЯ. Это про что?
ЗИНА. Это девушка такая была. И ее звали Бургундия. Ужасно красивая красавица. Она вышла замуж, а муж попался очень злой. И она была страдалица…
МАРУСЯ. И все?
ЗИНА. Да. И в самом конце я так написала: «И несчастная Бургундия уже больше никогда, никогда не выходила замуж!» (Сама очень растрогана.)
ЖЕНЯ. Скука это — Бургундия твоя… «Капитанская дочка» лучше.
РАЯ. А что, если мы стихи сочинять будем?
ЖЕНЯ. Ну, какие мы стихи писать можем!
МАРУСЯ (в тон ей).
ЗИНА. Да, правда, это не стихи.
РАЯ. Ой, Мопся идет! И Катя с ней.
ЖЕНЯ. Это они Блюму выпускать идут. Прячьте журнал скорее. И бежим. (Говорит в замочную скважину.) Держись, Блюма! Мопся идет.
Девочки быстро убегают. Мол с я входит с Катей. Идет к запертой двери в актовый зал, делает знак Кате.
КАТЯ (говорит в замочную скважину). Блюма! Блюма! Ты меня слышишь? Отчего ты не отвечаешь, Блюма?