Зина. У Наврозовой скарлатина!
Маруся. Счастливая! Это одной болезни четыре недели, да две недели карантин!
Рая и Зина подлетели к Жене. Обе отвернули уголки своих фартуков. При этом у Раи обнаружился приколотый с изнанки к фартуку голубой бантик, у Зины — розовый.
Рая. Голубое!
Зина. Розовое! Розовое! Розовое!
Женя (отвернула уголок своего фартука; у нее бантика нет). Ну вот! Опять забыла!
Рая (прыгая и приплясывая). Проиграла, проиграла! Плитку шоколада!
Женя. Каждый день проигрываю!.. Сколько я тебе всего проиграла, Зина?
Зина. Пятьдесят четыре плитки!
Рая. И мне шестьдесят восемь!
Маруся (вдруг просияла). Ура!.. Ура-а-а-а!
Женя. Что такое? Под ложечкой засосало?
Маруся (восторженно). Я ведь с Наврозовой на одной парте сижу!..
Зина. Ну так что?
Маруся. А у нее скарлатина!.. А я, может, от нее заразилась!.. (Бросается обнимать подруг.) Побегу сейчас в лазарет!..
Маруся убегает счастливая, сталкивается в дверях со входящей в зал Катей.
Катя (захлебываясь сенсацией). Слышали новость?
Женя (отмахиваясь от нее). Слышали!
Катя. Ну, какую?
Женя. А вот эту самую…
Катя. Нет, вы скажите, какую новость вы слышали?
Женя. Нификафакуфуюфу!
Рая и Зина (подхватили). Нификафакуфуюфу! Нификафакуфуюфу!..
В зал входят, держась под руки, Хныкина и Шеремет, обе из выпускного класса, с лиловыми бантами.
Зина. Моя пришла! Моя дуся!
Рая. И моя! Женя, видишь, та черненькая из седьмого? Это Тоня Хныкина… Я ее уже третий день обожаю!
Зина. А моя беленькая… Аля Шеремет… Она мне вчера улыбнулась, ей-богу!
Рая. Пойдем, Зина… (Пошла, обернулась.) А ты, Женя, не забудь: мне пятьдесят четыре плитки шоколада…
Зина. И мне шестьдесят восемь…
Во время последующей сцены Зина и Рая ходят под руки неотступно позади Хныкиной и Шеремет, не сводя обожающих глаз с их затылков.
Женя (кивает им вслед). На службу пошли, дурынды! Ходят, как нанятые, за обожаемыми своими!..
Блюма. Вы проиграли им сто двадцать две плитки шоколада?
Женя. Это им за голубое и розовое. А сейчас прибегут Ярошенко и Певцова — с ними я в синее и желтое играю и, наверно, столько же им проиграла… Всего будет пудов пять шоколаду!.. (Смеется.) Блюмочка, какие это в Африке берега есть? Золотой Берег, Слоновой Кости? Ну?
Блюма. Золотой Берег, Слоновой Кости, Невольничий Берег…
Женя. Вот-вот! Я туда и поеду, на Невольничий… Продамся там в невольники, куплю пять пудов шоколаду, расплачусь за голубое и розовое, за синее и желтое.
Блюма (с искренним огорчением). Так зачем же вы в это играете, Женя?
Женя. Ты думаешь, я им взаправду пять пудов шоколаду проиграла? Дурочка!..
Блюма. Значит, вы им этого отдавать не должны?
Женя. Ну конечно, нет! Вот с Певцовой я в белое играю. Так мы не на шоколад, а так: если она подойдет и скажет «белое», а у меня белого бантика нету, так я ей этот дом проиграла. А если у нее белого бантика нету, ну, значит, она проиграла мне соборную колокольню.
Блюма. Так зачем же в это играть? Я не понимаю.
Женя (невесело). Надо же во что-нибудь играть… А что же, француза обожать? Ленточки на карандаш ему навязывать? Или (кивнула на Зину и Раю) за старшими бегать, в затылок им смотреть?..
Шеремет (гуляя по залу, обернулась к идущей позади Зине). Да, а кто же это мне обещал стихи в альбом написать?
Зина (даже задохнувшись от счастья). А я, Алечка, написала… (Достает альбом, который заложен у нее за нагрудником фартука.) Вот!
Шеремет и Хныкина разглядывают в альбоме стихи, написанные Зиной.
Хныкина. Это ты сама сочинила?
Зина (смущенно). Сама.
Шеремет (читает). «… Когда умру, когда скончаюсь, ты на кладбище приходи и у креста моей могилы на память розу посади. И вспомни, как тебя любила, что сердце здесь похоронила…» (Милостиво глядя на зардевшуюся Зину.) Очень мило. (Жене.) А ты, Шаврова, мне тоже что-нибудь напиши. Ты, говорят, много стихов знаешь. (Дает Жене альбом.)