ВЕРА: Сейчас.
КУЗЬМИЧ: Гуд-бай. Данке шон (зевая уходит).
ВЕРА (подходит к комнате Алеши, прислушивается): Не спит. Нет, не спит.
НАТАША (входит в пижаме): Вера, что ты там?…
ВЕРА: Я… ничего. Показалось, что Алексей Федорович звал.
НАТАША (ищет что-то в буфете):Ах, Верочка, всё-то я вижу, всё-то я понимаю, — но помочь ничем не могу. Ничем, Верочка… Слушай, ты не видела тут такого пузыречка с притертой пробкой? Маме плохо… Ах, вот он.
АЛЕША (входит): Кто у меня Диккенса забрал? Ты, Наташка?
НАТАША: Я.
АЛЕША: Так верни назад!
НАТАША: Не ори. Маме плохо.
АЛЕША: Мне тоже плохо (садится).
НАТАША: Так иди спать.
АЛЕША: Не хочу и не могу… Верни Диккенса.
НАТАША: Да отдам я тебе твоего Диккенса (уходит).
АЛЕША: Верок, ты что вяжешь?
ВЕРА: Носки.
АЛЕША: Зачем?
ВЕРА: Чтоб носить.
АЛЕША: Хороша и без носков.
ВЕРА: Это я вам… К зиме.
АЛЕША: Ты мне лучше петлю свяжи. Умеешь петли вязать? (Пауза). Твой колхоз как называется — «Красная борона»?
ВЕРА: Нет.
АЛЕША: Ну, «Красный хомут»? ВЕРА: Опять нет…
АЛЕША: Знаю: колхоз «Напрасный труд».
ВЕРА: Да нет же… (повеселев). «Красный пахарь»!
АЛЕША: Ну, вот видишь — я чуть-чуть не угадал (туза). У вас в колхозе в валенках ходят?
ВЕРА: Зимой — в валенках.
АЛЕША: Врешь. Летом — тоже.
ВЕРА: Нет, летом в валенках не ходят.
АЛЕША: Вообще не ходят, а в вашем колхозе ходят… И девки у вас замуж не девками выходят.
ВЕРА: Ну, уж это оставьте!…
АЛЕША: Чего там — оставьте! (идет к буфету, открывает дверцу). А потом мужья бьют их смертным боем. И поделом!… (достает бутылку и перевертывает ее). Кто выпил?
ВЕРА: Федор Федорович вылил вон.
АЛЕША: Тогда вот что: спустись в подвал и там за старой шиной, что в углу — найдешь. Да поскорей!
ВЕРА: Алексей Федорович, не надо… Меня ругать будут…
АЛЕША: Я тебе что сказал! Видишь — у меня нога… Не самому же мне идти (Вера угодит, Наташа входит).
НАТАША: Вот твой Диккенс (подает книгу). Ты чего на нее кричишь?
АЛЕША: Да ну ее к чорту!… Что с мамой?
НАТАША: Как всегда — сердце шалит.
АЛЕША: Отец дома?
НАТАША: Дома, там, у мамы (садится). Дай папиросу.
АЛЕША: Куришь во-всю? На. Держи… (Закуривают). «Голос Америки» слушала?
НАТАША: Да.
АЛЕША: Ну, что?
НАТАША: Еще два чехословацких видных коммуниста сбежали в Западную зону.
АЛЕША: А о Смите-то что?
НАТАША: Повторили утреннее сообщение. На второй протест советское правительство всё еще не ответило… А потом мы ничего не разобрали — начали глушить…
АЛЕША: Да, дело, видно, неважнецкое… Эх, придрались бы америкашки к случаю, да как двинули бы!
НАТАША: Нет, Алеша, не хочу я войны.
АЛЕША: А я хочу! Чтоб смели всё к чортовой бабушке! Ни людей, ни любвей, ни измен, ни доносов, ни допросов! — Хорошо!
НАТАША: Ух, как вспомню эти допросы! Вот, знаешь, наглость-то! А Северцев — просто патологический тип.
АЛЕША: А микрофонов в избе нет?
НАТАША: Нет. Я каждый день осматриваю. Да и новый шофер парень, по-моему, ничего…
АЛЕША (задумчиво): А Елены опять нет… Двенадцатый час.
НАТАША: Ну, может быть, задержалась где…
АЛЕША: Ах, сестра! Хоть ты меня не обманывай и не утешай… (Пауза). Была в тюрьме?
НАТАША: Да. Всё по-прежнему. Передачи принимают, но свиданья не дают.
АЛЕША: Укатают его лет на двадцать… Расстрелять-то, пожалуй, не расстреляют.
НАТАША: Ты думаешь — в лагерь?
АЛЕША: Наверно.
НАТАША: Что ж? Я его не брошу.
АЛЕША: Поедешь за ним?
НАТАША: Конечно. Поселюсь где-нибудь возле.
АЛЕША: Скажи на милость — какая декабристка нашлась! Мне бы такую жену.
НАТАША: А то — поступлю вольнонаемной служащей в самый лагерь.
АЛЕША: Не разрешат (пауза) Да… Мне бы такую жену (пауза) . Слушай, Наташа, идея! Если Женьку пошлют в лагерь, скажем — на Колыму, то надо ему удрать заграницу. Там — Аляска.
НАТАША: Чепуха! Разве удрать так просто? Чепуха.
АЛЕША: Ну, хорошо, Меня вот что интересует: допустим, что ему удалось бы удрать и добраться до Америки. Ведь тогда вы никогда… никогда больше не встретитесь… Вот как тут?