— Дорогу, друзья, дорогу моему дорогому другу, дорогу и самый лучший шашлык!
Он усаживал меня на свободное место и приносил маленький шампур, на котором дымилось мясо.
— Это был самый молодой, самый красивый, самый нежный барашек, — говорил он, передавая шампур мне в руки. — Ешь, становись большим, сильным и вспоминай старого Магомеда!
Никаких тарелок в шашлычной не полагалось. Мясо с шампура снимали прямо зубами, и это совсем не было похоже на домашние обеды, где надо было сидеть за столом и есть ложкой и вилкой.
А ещё можно было пойти к керосиновой лавке. Она находилась на самом краю базара. Не киоск, не сарай, а просто земляной бугор, в склоне которого прорезана дверь. Внутри бугра — цистерна с керосином, а перед ней, под краном, оцинкованная ванна, из которой продавец черпаком наливает керосин в бидоны. Но не это самое интересное. Самое интересное — очередь, которая по воскресеньям с утра до вечера стоит у земляного бугра. В очереди в основном мальчишки и девчонки. Но разве можно когда-нибудь видеть спокойно стоящих на месте мальчишек и девчонок?! В очереди стоят друг за другом бидоны, вёдра, трёхлитровые зелёные бутылки-четверти, огромные, литров на двадцать, бу-тылищи, оплетённые прутьями, с плетёными же ручками по бокам, чтобы их можно было нести вдвоём, а между бидонами и бутылями просто положены друг за другом кирпичи или камни — это хозяева заняли очередь, а сами ушли домой за посудой.
Очередь — это клуб, это городские новости, это рассказы о кабанах, которые якобы появились у самого города в лесу под Просвирным курганом, о том, кто и когда с кем подрался, у кого сегодня ночью обчистили сад, сломав самую большую ветку на лучшей яблоне, о том, что у кого есть и кто о чём мечтает. Очередь — это место обмена. Меняются скромными ребячьими драгоценностями: мальчишки — медными трубками для самодельных пистолетов, перышками для игры в стукалку, свинцовыми битками, резиной для рогаток, ножичками, зажигательными стёклами; девочки — лентами, цветными нитками для вышивания, кусочками кружев, латунными колечками — «совсем как золотые», коробочками из-под пудры, причём особенно ценились коробочки круглые, плоские, на крышечках которых была изображена в, профиль черноволосая женщина с тонким лицом и с веером в руке — Кармен. Сокровища внимательно осматривались, горячо обсуждались и только после этого переходили в руки новых владельцев.
Керосинщик любил поболтать со своими покупателями, очередь двигалась медленно, и, заняв её с утра, можно было получить керосин только после обеда.
Я уже хотел повернуть по Почтовой к базару, как вдруг увидел на бульваре первого секретаря обкома Бетала Эдыковича Калмыкова.
Наверное, не нашлось бы ни одного человека в Кабардино-Балкарии, который не знал бы Бетала Калмыкова. Он был легендой, героем и совестью республики одновременно.
С его сыном Володькой я учился в одном классе. Вовка был таким же мальчишкой, как все. Так же сломя голову носился по двору и по школьным коридорам на переменах. Так же дрался с нами и мы дрались с ним. Так же хватал «неуды» и «плохари» на уроках, как остальные ребята в классе. И мы никогда не задумывались о том, какой у него отец.
Вовка часто приглашал нас к себе, и в его четырёхкомнатной квартире мы чувствовали себя столь же свободно, как дома. Единственное, что нам запрещалось, — это входить в кабинет Бетала Эдыковича. Там на столе всегда были разложены деловые бумаги или работал сам Бетал, и тогда Антонина Александровна, его жена, просила нас быть потише.
Иногда Бетал выходил из своего кабинета в гостиную, усаживался на диван, мы окружали его, и он, поочерёдно кладя руку каждому из нас на плечо, спрашивал:
— Ну как дела, джигит? Сколько получил «неудов»? С кем дрался вчера?
Мы честно рассказывали ему обо всех наших делах, он улыбался, качал головой и угощал нас конфетами «дюшес» в прозрачных зелёных бумажках. Потом вдруг становился серьёзным и говорил:
— Учитесь, ребята. Я, честное слово, завидую вам. Мне пришлось мало и плохо учиться, потому что я был бедный пастух. А сейчас вы вон какие хорошие. Все богатыри, все джигиты. Нашей стране не нужен дикий, некультурный джигит. Нужен человек, который мог бы пасти баранту и читать книжку, и летать на самолёте, и строить мост. Мы посадим в нашей республике сады. Вишни и груши будут расти вдоль дорог. И ещё — арбузы. Чтобы каждый, кто идёт, мог остановиться, отдохнуть и скушать что хочет. Вот почему нужно учиться!