Получалось «Ну-Да», «Ну-Да».
— Что они говорят? — опросил я.
— Торгуются, — отвечал Садык, — один говорит «Ну!» — это девять по-таджикски, другой говорит «Да!» — это десять.
Затем, прислушиваясь к спору, сказал:
— Один продает оружие за десять череков зерна, а другой дает девять.
Я заинтересовался.
— Посмотри, Садык, какое ружье продают, может старинное какое-нибудь.
Садык позвал, таджики очень неохотно подошли. В руках одного из них было… мое собственное охотничье ружье десятого калибра Льежской мануфактуры. Ошибиться было невозможно. Это — ружье, единственное в своем роде, то самое, которое я дал Сабире перед ее отъездом. Но как могло мое ружье от Сабиры попасть в руки незнакомому таджику?
— Где взял ружье? — спрооил я продавца по-киргизски.
— Я не понимаю, не понимаю по-киргизски! — закричал он и хотел вырвать ружье. Я не дал.
— В кишлаке Большая Дувана купил! — закричал он.
— Карабек, выводи лошадей, а ты, — сказал я, обращаюсь к таджику, — поедешь с нами. Ружье краденое…
Карабек в одно мгновенье выскочил во двор и через две минуты закричал: «Лошади готовы!» Асану я поручил довести караван. Это был надежный человек, бывший партизан и член Дарауткурганекого совета.
КАМНИ
Тем временем, без нас, в кишлаке Большая Дувана происходило следующее. Оборванные и грязные дервиши, которые официально выдавали себя за нищих, молились. Держась за уши, они кричали изо всех сил.
Сегодня много старых таджиков съехалось из окрестных кишлаков. Мулла по секрету обещал, что святой проявит волю Магомета и сделает чудо.
В чайханах варились в котлах быки и овцы. Вареное мясо, сваленное тут же, грудами в тазах, продавалось на вес, кусками.
Но громко о предстоящем никто не говорил. Все держалось в большом секрете, и простых дехкан, а тем более колхозников решено было позвать только перед свершением чуда.
Только доверенные люди и друзья домуллы были посвящены в приготовления.
С востока приехали и Барон с Туюгуном, потерявшим купленную жену. Они проехали по Голубому берегу тогда, когда все склоны оттаяли и камни уже начали лететь вниз, подымая облачка пыли. С запада в это время прибыл и наш первый караван с зерном.
— А!.. А!.. А!.. — радостно кричали дервиши, завидя Шамши и Джолдывая во главе небольшого каравана.
Шамши слез и, хромая, заковылял в молельню. Джолдывай остался с караваном.
В дальнейшем все произошло очень просто. Караван завели во двор и развьючили. Всех караванщиков позвали в дом на плов.
— Идите, идите, я посторожу, — сказал Джолдывай караванщикам, и те ушли, благословляя его доброту.
Как только они ушли, десятка три человек окружило мешки.
— Никакого обмана, — сказал домулла, — сами видите, караван только что пришел, зерно явно отравлено.
Джолдывай клятвенно подтвердил.
— Мы возьмем отсюда семь мешков и заменим их другими мешками.
— Правильно! — закричали дервиши и тотчас же обменяли мешки. Это произошло очень быстро и незаметно.
После плова и чая все караванщики собрались во двор. Мешки были на местах.
— Все равно лошадям придется погибнуть, — сказал домулла, поглаживая бороду, — мы так добры, что дадим ослов перевезти через Голубой берег зерно.
— Благословение аллаху! — закричали дервиши и сами начали навьючивать мешки, показывая тем самым свою доброту. Караванщиков не подпускали.
— Правоверные! — закричал домулла. — Милость аллаха на вас, да будет благословенно имя его. Камни уже сыплются, и я даю своих ишаков, я ценю ваш посевной груз, дехкане, я понимаю, что вам надо сеять, что вы хотите есть пшеничные лепешки и поджаренный ячмень… — тут он повернул голову влево, не успев закончить фразы.
В это время во двор, через низкую заднюю стену дувала, на коне прискакала Сабира. Конь был весь в мыле. Толпа перед ней расступилась, и она въехала в круг.
— Джолдывай! — закричала она. — Надо ждать начальника! Развьючивай мешки!
— Нет, нет, — сказал Джолдывай, — уже камни сыплются. Каждый день все больше камней, а кроме того, кто скорей приедет в Дараут-Курган, премию получит. Я еду!
— Ты должен ждать! — закричала Сабира. Дервиши зашумели:
— Женщина, женщина спорит со старцем, женщина перебила речь домуллы, женщина, убежавшая от мужа, смерть женщине! — и они бросились к ней.
Сабира схватила со спины ружье, но десятки рук, вырвав ружье, стянули ее с лошади и бросили на землю.