Французы. Они не салютуют. Зато Италия! Хайль, Гитлер!
Зрителей сотни тысяч, мое сердце бьется, как сумасшедшее. Я ныряю вместе с крошечной Марджори Гестринг в сверкающий сапфировый бассейн. Я бросаю диск с вместе мощным Шродером. Я замираю рядом с благородным Джессом Оувенсом, когда он поднимает глаза и смотрит на беговую дорожку в последний раз, готовясь пробежать дистанцию свой жизни.
Бах! Я бросаюсь вниз вместе с прыгунами в воду. Там, над водой и в воде я соединяю вместе их медленный полет вниз, с вышки, и взрывное вхождение в зеркальную поверхность воды. Мои слезы смешиваются с водой и слезами плачущих спортсменов. Радость. Отчаяние.
А когда начинает садиться солнце, мир снова меняется. В прохладном синем свете ночи, под мощным светом прожекторов, красивые тела атлетов становятся все более абстрактными. Зрители тоже притихли, боясь нарушить торжественную тишину сокровенных ритуалов.
Церемония закрытия.
Стадион в тишине ожидания начала церемонии. Один за другим в небе загораются мощные лампы белого света, освещающие Стадион по периметру, как руки, тянущиеся к Богу. Олимпийский огонь уменьшается и, наконец, гаснет. И когда я стою там со всеми и смотрю на небо, на это священное действие, которое я помогла создать, я начинаю понимать, что мне говорил Блоха много лет тому назад.
И я наслаждаюсь этими ускользающими моментами исключительной красоты.
Она ощущает чье-то присутствие. Поднимает голову. Это Хайнц. Он накрывает коробку крышкой. Что-то меняется.
Мы снова в монтажной. 1936 год.
Лени. Хайнц? Что ты здесь делаешь?
Хайнц. Меня здесь нет. Это мое письмо.
Он вылавливает его из кучи почты на подносе.
Ты чуть было его не прозевала. Давай я прочитаю его тебе…
Хайнц вскрывает конверт и передает письмо Лени.
Она разглядывает письмо.
Лени. Но, Хайнц мне надо…
Хайнц. Лени, я очень далеко и мне очень одиноко…Лучше послушай.
Лени. Ну, давай, читай.
Она читает письмо вместе с Ханцом. Он возит ее по Фису на офисном стуле с колесиками.
Хайнц. Дорогая моя сестра. Я всегда начинаю свои письма так нежно, не подумай, что…
Лени. Хайнц-
Хайнц. - ну, ладно. Дорогая моя сестра, я ужасно по тебе скучаю. Рейн вовсе не такой, как я думал. Совсем не такой красивый и приятный, как описано в книгах. Я видел несколько замков, но все они разрушены или рассыпаются, как и весь мир вокруг. Я счастлив, что могу побыть в тишине. Я нарисовал тебе цветок на обороте этого письма. Я не знаю, что это за цветок…Но их здесь так много, во всех траншеях вдоль Рейна. Это тебе мой маленький подарок, Лени. Это ерунда, но я знаю, как ты любишь подарки. Но хватит об этом. Мама говорит, что ты теперь стала очень важной персоной, теперь у тебя друзья на самом верху. Не слушай, что говорят люди из зависти, моя большая сестричка. Они, наверное, сходят с ума, когда видят тебя рядом со всеми этими важными людьми, рядом с ним. Они сами хотели бы быть с ними знакомыми. Я рад, что у тебя такие друзья. Если начнется война, а я думаю, что она обязательно начнется, ты единственное, что есть у мамы и папы. Я знаю, что я мужчина и что я должен взять на себя заботу обо всех вас, но теперь весь мир перевернулся …
Лени. Хайнц…
Хайнц. …Я такое видел … никто не знает, что может теперь произойти.
Лени. Хайнц-
Хайнц. Мне просто нужно тебе это сказать. Вот такие дела.
Лени. Хайнц, что с тобой? Похоже, что ты боишься?
Он берет себя в руки и тихо отстраняется от нее.
Хайнц. Это все, что я написал. Пожалуй, я пойду. Я тобой горжусь, Лени. Auf Weidersehen. (Он собирается уходить). Я чуть не забыл…Есть еще одно письмо. Наверное, оно промокло под дождем. Оно прилипло сзади к этому коричневому конверту. Я знаю тебя, оно затеряется в этой горе твоей почты.