За один только месяц я, кажется, прожила целый век. Время струится у меня перед глазами, словно поток, льющийся со скалы. Из Румынии, Германии, Франции этот поток приносит все те же страсти, ту же ненависть, те же надежды… Чувства везде одинаковы. Только любовь может отвести страдания. В двадцатые годы, как и в сороковые, в шестидесятые, как и в девяностые… Мы не меняемся… Только годы проходят… И завершаются циклы нашей жизни.
Глава 35
МАЙЯ была на Монмартре, в фотостудии на рю де л'Арме д'Ориен, которую заказала неделю назад. Она приступила к фотосъемке для каталога мод «Кабанон».
Она пыталась сосредоточиться на работе, но ее мысли постоянно возвращались к Морису. Без него она чувствовала себя одинокой и неуверенной. На уик-энд он снова собрался приехать к ней в Париж. Но Майя понимала, что такая жизнь не для нее. Она мечтала о другой.
Она закончила устанавливать декорацию и приготовила столик, на котором нужно было расставить образцы товаров. С фотографиями для каталогов было больше всего хлопот. Майя это знала. Но такая работа ей нравилась. Она никогда не справлялась с выражениями лиц, не могла обыгрывать человеческое уродство или красоту. Ее любимыми моделями были неодушевленные предметы. Без всякого выражения. Без эмоций. Майе нравилось молчание предметов, застывших в неподвижности. Последние два года она пользовалась исключительно цифровыми фотоаппаратами. Обрабатывала фотографии на компьютере, доводя их уже в своем рабочем кабинете на бульваре Распай. Это ей особенно нравилось: работать с тенью, контрастами, цветовой гаммой, заниматься кадрированием. Новые технологии давали ей невиданную прежде свободу. Она не была связана рабочим графиком, постоянным местом работы. Не испытывала скованности от присутствия заказчиков. При желании всю готовую работу она могла отправлять по Интернету. Иногда, если заказы были срочными, она так и делала. Но, как правило, она копировала готовые фотографии на компакт-диски. Из-за того, что нужно было хранить тысячи фотографий в миллионы пикселей, работа Майи стала виртуальной. Мысль об этом доставляла ей тайную радость. Мало-помалу при каждом щелчке затвора фотоаппарата Майя все яснее начала представлять, что именно это занятие и будет поддерживать ее в новой жизни, если она наберется мужества самостоятельно растить дочерей.
В квартире, расположенной в здании мэрии Сариетт, царила тишина, нарушаемая лишь равномерным дыханием человека, спавшего под простыней. Правая нога высовывалась наружу. Телефонный звонок, раздавшийся в ночной тишине, заставил его резко вздрогнуть. Сердце учащенно забилось.
— Ты спишь?
— Для тебя — никогда, Майя. А сколько времени?
— Четыре утра… Я не могу заснуть.
— Что, грустные мысли?
— Я хотела поговорить с тобой.
Морис засмеялся. Он сел на кровати и включил настольную лампу.
— И что такое важное ты собиралась мне сказать, Майонетт, что не могло подождать до утра? — спросил он, однако почувствовал, как заныло под ложечкой.
— Я хотела спросить…
— Да, любовь моя, говори…
Серьезность ее тона вызвала в нем прилив беспокойства. А что, если она хочет все прекратить? Что, если она сейчас заговорит о Пьере? Что, если она скажет, что между нею и Морисом все кончено?
— Огонь в камине…
— Огонь в камине?
Морис взглянул на свой член. Он был вялым и свернувшимся. Морис машинально обхватил его. Ему не за что было больше держаться. Он почувствовал, как его сердце словно увеличилось в размерах, потом сжалось так, что он начал задыхаться. Он ждал продолжения. Он должен был знать. Конечно, он был безумцем, поверив такому счастью… Он смотрел на гибсоновскую гитару прислоненную к стене, которую так никогда и не включал.
— Я подумала, Морис… Готов ли ты к тому, чтобы зимой каждый день разжигать для меня огонь в камине?
Морису показалось, что он ослышался. Он уже заранее предчувствовал, как будет страдать. Когда он заговорил, его голос сорвался.
— Я… я готов, Майя.
— Еще я подумала… готов ли ты больше не заниматься со мной любовью на полу в гостиной Ашбери, а только в нашей постели? — По голосу чувствовалось, что Майя улыбается. Потом она добавила: — Потому что мои дочери тоже будут жить там с нами.
— Да, я готов.
Морис почувствовал, как его горло сжимается.