— Я приду в течение двух дней, что бы ни случилось. Жди меня! — крикнул на прощание Джим, и Зама отправился в путь.
Когда Джим вернулся в Хай-Уилд, дом спал. Но Сара, его мать, оставила для него в духовке теплый ужин. Когда она услышала, как Джим громыхает кастрюлями, она спустилась вниз, в одной ночной сорочке, и села напротив сына за стол, наблюдая за тем, как он ест. Она почти ничего не говорила, но глаза у нее были грустными.
— Благослови тебя Господь, сынок, мой единственный, — прошептала она и поцеловала его, желая доброй ночи.
Она еще днем видела, как Джим уводит в лес мулов, и материнский инстинкт сразу подсказал ей, что Джим покидает их.
Прихватив свечу, она вернулась наверх, в спальню, где мирно похрапывал Том.
Джим почти не спал в ту ночь, слушая, как порывы ветра колотятся в дом и гремят оконными ставнями. Он поднялся задолго до того, как проснулись остальные. В кухне он налил себе большую кружку горького черного кофе из эмалированной кастрюльки, что всегда стояла в духовке. Снаружи еще царила тьма, когда Джим вывел из конюшни Друмфайра.
Джим выехал на берег моря, и, когда они с конем поднимались на дюны, из темноты на них обрушился яростный ветер, словно некий чудовищный черный ворон. Джим оставил Друмфайра под прикрытием дюн, стреножив его среди низких зарослей лебеды, потом снова поднялся на гребень дюны.
Плотно завернувшись в плащ, он надвинул на глаза широкополую шляпу и присел на корточки, ожидая первых проблесков рассвета. Он думал о той девушке. Она уже доказала, что быстро соображает, но достаточно ли она разумна для того, чтобы понять: ни одна маленькая лодка не сможет сняться с якоря, пока бушует шторм? Поймет ли, что Джим вовсе не предал ее?
Низкие, стремительно несущиеся тучи отодвигали рассвет; даже когда он наступил, ему едва удалось осветить картину шторма. Джим встал, и ему пришлось низко наклоняться под порывами ветра, как будто он переходил речку со стремительным течением. Шляпу он придерживал обеими руками, пытаясь рассмотреть силуэт голландского корабля. Потом увидел, как вдали мелькнуло нечто непохожее на пену волн. Джим изо всех сил всмотрелся в это пятно.
— Парус! — воскликнул он наконец.
Ветер сорвал слово с его губ и унес прочь.
Однако парус находился не там, где Джим предполагал увидеть «Чайку». Да, это был какой-то корабль под парусом, не стоящий на якоре. Но Джиму требовалось выяснить, «Чайка» ли это, которая пытается выйти из залива, или другое судно. Его небольшая охотничья подзорная труба лежала в седельной сумке. Повернувшись, Джим бегом бросился по мягкому песку туда, где оставил Друмфайра.
Вернувшись на гребень дюны, Джим стал искать корабль. Ему понадобилось несколько минут, но потом он снова увидел паруса. Джим сел на песок и, используя локти и колени для устойчивости, направил трубу на далекий корабль. Он видел паруса, но волны мешали; наконец одна из них высоко подняла корабль.
— Это он!
Сомнений не оставалось: это была «Счастливая чайка».
Джиму показалось, что он вот-вот умрет. Прямо на его глазах Луизу увозили в какую-то вонючую тюрьму на краю земли, а он никак не мог этого предотвратить.
— Пожалуйста, Господи, не забирай ее у меня так скоро! — в отчаянии взмолился Джим.
Но далекий корабль пробивался сквозь бурю, его капитан старался держаться как можно дальше от смертельно опасного берега. Сквозь подзорную трубу Джим наблюдал за кораблем опытным взглядом моряка. Том хорошо научил его, и Джим разбирался в направлениях ветров, килевой качке и парусах. Он видел, что «Чайка» балансирует на краю гибели.
Стало светлее, и теперь Джим даже невооруженным глазом видел все подробности пугающей схватки корабля со штормом. Час спустя корабль все еще оставался запертым в заливе, и Джим то и дело переводил трубу с корабля на черный, похожий на акулу силуэт острова Роббен, который охранял вход в залив.
С каждой минутой становилось все более очевидным, что «Чайка» не сможет этой дорогой вырваться в открытое море. Капитану придется повернуть назад. У него просто не имелось выбора: глубина под ним уже была слишком большой, чтобы снова бросить якорь, а шторм неумолимо гнал его на скалы острова. Если он налетит на них, корпус корабля разлетится в щепки.
— Поворачивай! — Джим вскочил. — Разворачивайся! Ты же всех угробишь, идиот!
Он имел в виду и корабль, и девушку. Он знал, что Луиза наверняка сейчас находится в трюме, и даже если каким-то чудом она выскользнет с орудийной палубы, цепи на ногах сразу утащат ее под воду.