Весь день он наблюдал, как Баккат занимается своими делами, ухаживая за стадом хозяина. С наступлением ночи Баккат опять ушел в хижину. В темноте Ксиа принялся ворожить. На его расшитом бусами поясе висели маленькие фляжки, выточенные из рога антилопы и плотно закупоренные. Из одной из них он достал щепотку порошка и положил себе на язык. Порошок представлял собой сложную смесь: в нее входил пепел сожженных усов леопарда, смешанный с сухим пометом льва, растертым в пыль, и многие другие тайные компоненты. Ксиа бормотал наговор, пока порошок смешивался с его слюной. Это были чары, которые помогали перехитрить добычу. Потом Ксиа трижды плюнул в сторону хижины Бакката.
— Это очень могучие чары, Баккат! — предупредил он своего врага. — Ни человек, ни зверь не могут им противостоять!
Конечно, так происходило не всегда, но если чары не срабатывали, этому всегда находилась серьезная причина. Иногда ветер резко менял направление, или черный ворон пролетал над головой, или расцветала горькая лилия… Но в остальных случаях чары действовали безупречно.
Произнеся заклинание, Ксиа снова приготовился ждать. Он не ел с прошлого дня, так что теперь достал из своей сумки несколько кусков копченого мяса и проглотил их. Но ни голод, ни ледяной ветер со снежных вершин его не пугали. Как и все в его племени, он привык к боли и трудностям.
Ночь стояла тихая, и это доказывало, что его чары действуют. Ведь даже легкий ветерок мог бы скрыть те звуки, которых он ждал.
Когда луна уже заходила, Ксиа услышал тревожный вскрик ночной птицы, раздавшийся в лесу за хижиной Бакката. Ксиа кивнул самому себе:
— Там что-то двигается.
Несколько минут спустя он услышал, как с криком взлетел из-под деревьев ночной козодой, и по двум этим звукам он определил направление, в котором двигалась его цель. Ксиа спустился с холма, бесшумный, как тень, выверяя каждый шаг босых ног, чтобы ни сухая веточка, ни листья не зашуршали и не выдали его присутствия. Он то и дело останавливался и прислушивался, идя вдоль ручья, и вскоре до него донесся сухой шелест вздыбившихся игл дикобраза. Конечно, дикобраз мог учуять леопарда, но Ксиа знал, что это не так.
Даже самый искусный охотник, как Баккат или даже сам Ксиа, не мог избежать столкновения с ночным козодоем или рыскающим в лесной тьме дикобразом. А этих знаков вполне хватило Ксиа, чтобы определить, куда идет Баккат.
Другой охотник мог совершить ошибку и слишком быстро приблизиться к жертве, но Ксиа не спешил. Он знал, что Баккат будет возвращаться и убеждаться в том, что его никто не преследует.
— Он почти так же хорошо знает джунгли, как я. Но я — Ксиа, и подобных мне не существует!
Говоря себе это, Ксиа чувствовал себя сильнее и храбрее.
Он нашел место, где Баккат перебрался через ручей, и в последних лучах луны увидел единственный влажный след ноги на одном из речных валунов. След был размером с детский.
— Баккат! — Ксиа подпрыгнул на месте. — Я на всю жизнь запомнил твои следы! Разве я не видел их сотни раз, пробегая по следам женщины, которая должна была стать моей женой?
Ксиа помнил, как выслеживал их в кустах, и видел, как они совокуплялись, лежа в траве. Эти воспоминания снова разожгли в Ксиа горячую ненависть к Баккату.
— Но больше тебе не попробовать эти сочные дыни! Ксиа и змея позаботились об этом!
Теперь, когда он точно знал направление, он мог задержаться, чтобы в темноте не угодить в ловушки, которые Баккат наверняка оставлял за собой.
— Он идет в темноте, а значит, не сможет так хорошо скрыть свои следы, как сделал бы это при дневном свете. Я подожду, пока взойдет солнце, и тогда легко прочитаю след.
С первыми утренними лучами он снова двинулся вперед. Влажные отпечатки уже высохли, но через сотню шагов Ксиа нашел сдвинутый с места камешек. Еще сотня шагов — и он увидел сломанный стебель травы, уже начавший увядать.
Ксиа не стал останавливаться, чтобы обдумать увиденное. Ему хватило быстрого взгляда, чтобы убедиться в правильности своего пути. Он улыбнулся и покачал головой, когда нашел место, где Баккат остановился, высматривая преследователя. Поскольку он долго сидел там на корточках, его босые пятки оставили глубокие отпечатки в земле. Потом, намного дальше, Ксиа увидел, что Баккат сделал широкий круг, путая след, точно так же раненый буйвол поджидает охотников.
Ксиа преисполнился такого самодовольства, что тихо фыркнул и вслух заявил:
— Знай, Баккат: это Ксиа гонится за тобой. Ксиа, который превосходит тебя во всем!
Он старался не думать о девушке со светлой кожей — о том единственном, в чем Баккат его победил.