Лейтенант д’Агоста никогда прежде не бывал в оружейной комнате Пендергаста в особняке на Риверсайд-Драйв. В этом доме вообще было очень много комнат, которые ему так и не довелось увидеть — лабиринты и хитросплетения его помещений казались бесконечными. Однако эта комната стала для лейтенанта приятным сюрпризом. Его отец был заядлым коллекционером стрелкового оружия, и д’Агоста перенял его интерес — пусть и в несколько меньшей степени. Осмотревшись здесь, лейтенант с любопытством отметил в коллекции Пендергаста несколько поистине редких экземпляров. Комната казалась небольшой, но обставлена была роскошно — богатства ей добавляли палисандровые стены и кессонный потолок. Два огромных гобелена — очевидно, очень старых — висели друг напротив друга. Остальные стены были уставлены встроенными шкафами с запертыми стеклянными дверцами, за которыми покоилось удивительное разнообразие классического оружия. Казалось, некоторые экземпляры были старше Второй Мировой Войны. Здесь обретались винтовка «Ли-Энфилд 303» и «Маузер» модель 1893-го года — оба в идеальном состоянии. Здесь же нашли свое пристанище очень редкий «Люггер» .45 калибра, ружье на слона «577 Нитро Экспресс» Уэстли Ричардса со стволом, инкрустированным слоновой костью, револьвер Самуэля Кольта .45 калибра одинарного действия (прямо со старого Запада — с семью зарубками на рукоятке) и множество других винтовок, дробовиков и пистолетов, которые д’Агоста был не в силах идентифицировать. Он прохаживался из стороны в сторону, разглядывая каждый экспонат и одобрительно насвистывая себе под нос.
В центре комнаты стоял стол, вокруг которого располагалось с полдюжины стульев. Пендергаст сидел во главе стола, соединив пальцы домиком. Кончики указательных перстов сего бледного изваяния выжидающе постукивали друг по другу, а кошачьи загадочные глаза глядели в никуда.
Д’Агоста, наконец, отвлекся от созерцания оружия и обратил внимание на своего друга. Он был раздражен загадочным отказом Пендергаста объяснить, кем именно был фальшивый ученый, но предпочел подавить злость, напомнив себе, что агент ФБР всегда и всё делает, согласовавшись лишь с собственным странным, эксцентричным методом, так что лейтенанту стоило проглотить свое нетерпение и в сопровождении Пендергаста поехать на Риверсайд-Драйв.
— У вас здесь собрана внушительная коллекция, — заметил д’Агоста.
Пендергаст скользнул по нему быстрым взглядом, но поначалу промолчал. Ему потребовалось несколько мучительно долгих секунд, чтобы собраться с ответом:
— Эту коллекцию собрал мой отец, — сказал он. — Как видно по моему «Лес Баеру», мой собственный вкус несколько отличается от его пристрастий.
В комнату вошла Марго, а спустя мгновение появилась и Констанс Грин. Они двое представляли собой разительный контраст при условии идентичных фамилий. Констанс была одета в старомодное платье с полосками белого кружева на горле и запястьях, которые, как подумал д’Агоста, придавали ей схожести с кинематографическими персонажами. Он восхищался ее волосами цвета дорогого красного дерева, она казалась ему очень красивой, обладающей особенной — запретной, даже пугающей красотой.
Увидев лейтенанта, Констанс кивнула ему. Д’Агоста улыбнулся в ответ. Он понятия не имел, зачем Пендергаст собрал их всех здесь, но не сомневался, что эта тайна вот-вот раскроется.
Пендергаст жестом пригласил всех занять места. Словно аккомпанируя его движению, слабый рокот грома проник с улицы сквозь толстые стены особняка. На улице разразилась сильная гроза, которую синоптики предсказывали в течение нескольких дней.
Агент ФБР перевел взгляд с д’Агосты на Марго и обратно. В тусклом свете комнаты его глаза поблескивали, как серебряные монеты.
— Доктор Грин, — почтительно обратился он к Марго, — рад снова видеть вас по прошествии стольких дней. Хотел бы я, чтобы наша встреча произошла при более приятных обстоятельствах, но, увы…
Марго натянуто улыбнулась ему в знак согласия.
— Я собрал вас всех здесь, — продолжил Пендергаст, — потому что теперь я получил прямое подтверждение тому, что оба убийства, которые мы расследовали как отдельные дела, связаны между собой. Винсент, я утаил от вас некоторую информацию, потому что не хотел вовлекать вас в опасную операцию больше, чем необходимо. Этой операцией является расследование убийства моего сына. Я не хотел, чтобы вашей жизни и карьере снова что-то угрожало, ведь однажды я уже и так поставил вас в затруднительное положение в глазах полицейского управления Нью-Йорка. Однако, видимо, этого не избежать, и настало время поделиться тем, что мне известно.
Д'Агоста склонил голову. Он знал, что Пендергаст не из собственного желания обременил его этой страшной тайной. Это была, как говаривала его бабушка, acqua passata. По крайней мере, он на это надеялся…
Тем временем агент повернулся к Марго.
— Доктор Грин, я знаю, что могу рассчитывать на ваше благоразумие, и все же вынужден попросить вас и остальных присутствующих сохранить абсолютную конфиденциальность относительно всего, что будет вами услышано в этих стенах.
Все согласно кивнули.
Д’Агоста заметил, что Пендергаст выглядел необычайно обеспокоенным, выстукивая пальцами по столу нервную дробь. Это разительно контрастировало с его обыкновенной кошачьей неподвижностью.
— Давайте взглянем на факты, — начал Пендергаст. — Ровно одиннадцать дней назад таким же вечером, как теперешний, мой сын Альбан был найден мертвым на пороге этого дома. При вскрытии в его желудке обнаружили кусок бирюзы. Я проследил камень до безызвестной шахты на берегу Солтон-Си в Калифорнии. Несколько дней назад я посетил эту шахту. Там меня ждала засада: на меня напали.
— Кто, черт возьми, мог напасть на вас? — воскликнул д’Агоста.
— Я бы и сам хотел найти ответ на этот вопрос. Мне удалось нейтрализовать нападавшего, но в последний момент мы оба были подвергнуты воздействию парализующего вещества неизвестного типа. Я потерял сознание. А когда очнулся, то арестовал моего противника и отправил его в тюрьму. Этот человек до сих пор хранит молчание, личность его до сих пор не установлена.
Он взглянул на д’Агосту.
— Обратимся теперь к вашему делу: смерть Виктора Марсалы. Главным подозреваемым вы считаете джентльмена, который выдавал себя за ученого и явился в музей, чтобы изучить странный скелет. Заручившись помощью Марго, вы смогли выделить три основных пункта, представляющих интерес. Первый: пропала одна из костей.
— Правое бедро, — уточнила Марго.
— Очевидно, наш фальшивый ученый по неизвестным причинам ушел именно с этой костью. Позже он убил Марсалу.
— Возможно, — уточнил д’Агоста.
— Второй: скелет в коллекции не совпадает с сопроводительной записью. Вместо молодого мужчины-готтентота под артикулом содержатся останки пожилой женщины-американки — скорее всего, эти кости принадлежат жене куратора музея, которому предъявили обвинения в ее убийстве в 1889-м году, но оправдали его за неимением тела покойной. Сейчас вы нашли это тело, — Пендергаст по очереди обвел взглядом присутствующих. — Вам есть, что дополнить до этого момента? Я упустил что-нибудь важное?
Д'Агоста пошевелился.
— Да. Так как эти два убийства связаны между собой?
— Это подводит нас к моему третьему пункту: человек, который напал на меня в Солтон-Си, и человек, которого вы ищете в связи со смертью Виктора Марсалы — этот так называемый «внештатный сотрудник» — это одно и то же лицо.
Д'Агоста почувствовал внезапный приступ озноба.
— Что?
— Я сразу же узнал его по вашему весьма точному фотороботу.
— Но какая связь…
— Действительно какая? Когда мы это выясним, мой дорогой Винсент, мы будем на пути к раскрытию обоих этих дел.
— Я решительно настроен отправиться в Индио и допросить этого человека.
— И я решительно не против. Возможно, вам повезет больше, чем мне, — Пендергаст беспокойно переместился на стуле и повернулся к Марго. — А теперь, доктор Грин, возможно, вы посвятите нас в детали вашего расследования?
— Вы уже частично описали их, — кивнула Марго. — Я предположила, что куратор — человек по имени Паджетт — тайно принес в музей останки свой жены, провел процедуру мацерации в чанах отдела остеологии, а затем поместил ее в коллекцию с ложной сопроводительной записью.
Констанс Грин вдруг резко втянула воздух. Взгляды всех присутствующих обратились к ней.
— Констанс? — окликнул Пендергаст.
Но Констанс смотрела на Марго.
— Вы сказали, доктор Паджетт?
Это были первые слова, произнесенные ею с начала совещания.
— Да. Эванс Паджетт. А в чем дело?
Какое-то время Констанс не отвечала. Затем она поднесла руку к кружеву на шее и нервно коснулась его.
— Я занимаюсь генеалогическим исследованием древа семейства Пендергаст, — произнесла она своим глубоким голосом, в котором сквозило нечто… старомодное, — и это имя мне знакомо. Он был одним из первых людей, кто публично обвинил Иезекииля Пендергаста в торговле ядовитым запатентованным лекарством.
Пендергаст пораженно округлил глаза.
Д’Агосте показалось, что он окончательно потерял нить разговора.