Габлер взял газету и принялся за чтение третьей страницы, время от времени позволяя себе взглянуть на мужчину, сидящего недалеко от него. Тот был неподвижен, как изваяние, и ни на кого не обращал внимания, рассеянно водя взглядом бледных глаз по сторонам и изредка моргая. Снова и снова он подносил стакан абсента к губам. Габлер заметил, что рука у мужчины чуть подрагивает. Отметил он и то, с каким грохотом незнакомец каждый раз ставил стеклянный стакан на стол. Абсент быстро кончился, и странный бледный мужчина заказал еще одну порцию. Габлер ел, пил «Пфлюмли», читал «Le Courrier», и, в конце концов, занимаясь своими привычными делами, он на какое-то время забыл про незнакомца.
Но вскоре нечто привлекло его внимание. Чуть дальше по Place-du-Cirque Габлер увидел офицера дорожной полиции, который медленно направлялся в их сторону. Он нес штрафные квитанции и осматривал каждый припаркованный автомобиль. Время от времени, когда он подходил к неправильно припаркованному автомобилю, или к тому, чье время на счетчике истекло, он останавливался, самодовольно улыбался, заполнял квитанцию и подсовывал ее под щетку стеклоочистителя.
Габлер взглянул на «Ламборджини». Правила парковки в Женеве были настолько же запутанными, насколько и строгими, но не нужно было знать их на зубок, чтобы понять, что этот автомобиль явно припаркован неправильно.
Офицер уже подходил к веранде кафе. Габлер оглянулся, уверенный, что человек в черном уже поднялся и идет переставлять машину, пока проверяющий до нее не добрался. Но нет — человек оставался на месте и столь же рассеянно потягивал свой напиток.
Офицер — невысокий, пухлый мужчина с красноватым лицом и жирными светлыми волосами, выбивавшимися из-под фуражки — подошел к «Ламборджини». Автомобиль, втиснутый в узкое место под залихватским углом, был припаркован настолько неправильно и демонстрировал такое откровенное безразличие и даже некоторое презрение к правилам и порядку, что улыбка офицера невольно сделалась еще более широкой и самодовольной, чем обычно, когда он облизал палец и начал заполнять новую штрафную квитанцию. Закончив с этим, он подписал ее и сунул под стеклоочиститель, который был спрятан под капотом, поэтому потребовалось некоторое время, чтобы его отыскать.
Только теперь, когда дорожный полицейский двинулся дальше, человек в черном встал из-за стола. Выйдя с веранды, он подошел к офицеру и встал между ним и следующей машиной. Не говоря ни слова, он жестом указал на «Ламборджини».
Полицейский взглянул на него, затем на машину и снова на него.
— Est-ce que cette voiture vous appartient[114]? — спросил он.
Мужчина медленно кивнул.
— Monsieur, elle est[115]…
— Говорите по-английски, пожалуйста, — произнес мужчина с американским выговором. Габлер распознал южный акцент.
Как и большинство жителей Женевы, офицер дорожной полиции хорошо говорил по-английски. Со вздохом — как будто делая огромное одолжение — он перешел на другой язык.
— Будь по-вашему.
— Похоже, я неправильно припарковал машину. Как вы можете заметить, я здесь новичок. Пожалуйста, позвольте мне переставить машину и давайте забудем про этот штраф.
— Мне очень жаль, — ответил офицер, хотя в его тоне совсем не было сожаления, — но штраф уже выписан.
— Я это заметил. И что за отвратительный поступок, скажите на милость, я совершил?
— Monsieur, вы припарковались в синей зоне.
— Все остальные автомобили здесь тоже припаркованы в синей зоне. Отсюда и мое предположение, что парковка в синей зоне разрешена.
— Ах! — сказал офицер, будто забыл указать важный момент в философской беседе, — но на вашем автомобиле нет парковочного талона.
— Что?
— Парковочного талона. Вы не можете припарковаться в синей зоне без талона, на котором указано время, когда вы приехали.
— И в самом деле. Парковочный талон. Как странно. И откуда я, не местный житель, должен был об этом узнать?
Офицер посмотрел на него с бюрократическим презрением.
— Monsieur, как посетитель нашего города, вы должны знать и соблюдать мои правила.
— «Ваши» правила? Личные?
Офицер выглядел слегка раздосадованным.
— Наши правила.
— Понимаю. Даже если эти правила смешные, ненужные, и, в конце концов, просто вредные?
Низкорослый офицер дорожной полиции нахмурился. Он казался растерянным и неуверенным.
— Закон есть закон, monsieur. Вы нарушили его, и…
— Одну минуту, — американец положил руку на запястье офицера, прервав его. — Какой штраф полагается за это нарушение?
— Сорок пять швейцарских франков[116].
— Сорок пять швейцарских франков, — по-прежнему преграждая путь мужчине, американец полез в карман пиджака и с наглой медлительностью достал бумажник и отсчитал деньги.
— Я не могу взять деньги, monsieur, — сказал полицейский. — Вы должны пойти в…
Внезапно, американец в ярости разорвал купюры. Сначала пополам, затем еще раз пополам, потом еще и еще, пока не осталось ничего, кроме крошечных квадратиков. Он подбросил их в воздух, как конфетти, так, что они приземлились на фуражку и плечи полицейского. Габлер смотрел на это, разинув рот от столь резкого и неожиданного поворота сюжета. Прохожие и люди на веранде были не меньше поражены этим странным зрелищем.
— Monsieur, — обратился офицер, с раскрасневшимся лицом, — вы явно в состоянии алкогольного опьянения. Я вынужден просить вас не садиться за руль, или…
— Или что? — спросил американец презрительно. — Выпишете мне штраф за разбрасывание мусора в нетрезвом состоянии? Обратите внимание, сэр, я перейду улицу прямо здесь. Потом вы сможете также выписать мне штраф за переход дороги в нетрезвом состоянии. Но нет, дайте угадаю — у вас нет полномочий для подобных серьезных штрафов! Для этого ведь нужно быть настоящим полицейским. Как это печально для вас! «Вырви клюв из сердца моего [117]!»
Собрав все свое достоинство, толстый офицер достал сотовый телефон и стал набирать чей-то номер. Американец, увидев это, резко изменил свое внезапно возникшее мелодраматическое настроение, снова полез в карман пиджака, но на этот раз вытащил другой бумажник. Габлер увидел в нем значок, напоминающий щит. Бледнокожий мужчина быстро показал его полицейскому, затем сунул бумажник обратно в карман.
Сразу же после этого манеры офицера изменились. Напыщенность, официоз и бюрократическое поведение исчезли.
— Сэр, — промямлил он, — вы должны были показать мне это в первую очередь. Если бы я знал, что вы здесь по делам, я бы не стал выписывать вам штраф. Однако это не оправдывает…
Американец наклонился к низкому полицейскому.
— Вы не поняли. Я здесь неофициально. Я всего лишь путешественник, который остановился выпить на посошок по дороге в аэропорт.
Офицер покачал головой и отошел. Он повернулся к «Ламборджини» и штрафной квитанции, которая медленно покачивалась на ветру, проносившемуся по Place-du-Cirque.
— Позвольте мне, monsieur, забрать квитанцию, но я вынужден просить вас…
— Не забирайте талон! — рявкнул американец. — Даже не трогайте его!
Офицер повернулся, теперь окончательно напуганный и растерянный.
— Monsieur? Я не понимаю.
— Не понимаете? — голос американца становился холоднее с каждым словом. — Тогда позвольте мне объяснить это словами, которые, я надеюсь, даже ваш тщедушный интеллект сможет понять! Я решил, что хочу оставить этот штраф, Офицер Лизоблюд! Я собираюсь оспорить этот штраф в суде! И, если я не ошибаюсь, это значит, что вы тоже должны будете явиться в суд. Мне доставит огромное удовольствие указать судье, адвокатам и всем остальным собравшимся на то, что вы — всего лишь позорная человеческая тень! Тень? Я преувеличиваю! Тень, по крайней мере, может быть выше, намного выше! Но вы — лилипут, засохший телячий язык, прыщ на заднице человечества! — резким движением американец сбил с полицейского фуражку. — Посмотрите на себя! Вам же уже шестьдесят лет! И вы все еще здесь, до сих пор выписываете штрафы за парковку, точно так же, как десять лет назад и двадцать лет назад… и тридцать лет назад! Вы, наверно, настолько прекрасно работаете, настолько необыкновенно эффективно, что ваше начальство просто не осмеливается повысить вас! Отдаю честь вашей удивительной чистоте характера, вашей пресности! Какое прекрасное творение — человек, воистину! И все же, я чувствую, вы не совсем довольны вашим положением. Тот алкогольных дух, который я явно ощущаю от вас, намекает на то, что вы частенько топите свои печали в выпивке. Будете отрицать это? Полагаю, что нет! И вашей жене это не особо нравится. О, я вижу ваши охотничьи повадки, вашу развязную напыщенность, которые мгновенно растворяются, видя силу, их превосходящую, как у истинного Уолтера Митти[118]! Ну, а если это вас утешит, то я могу в точности предсказать, что будет высечено на вашем надгробии: «С вас сорок пять франков, пожалуйста!» Теперь, будьте так любезны, отойдите от моей машины, и я просто пойду в ближайший полицейский участок, чтобы… чтобы…
118
Уолтер Митти — персонаж фильма «Невероятная жизнь Уолтера Мити», скромный и незаметный служащий, которому иногда хочется совершать пусть безумные, но геройские поступки, чтобы поверить в свою силу и мужество.