— Кора каскары, — продолжила Констанс, вновь концентрируясь на содержимом журнала. — Мне прежде не доводилось встречать подобное название.
— Крушина Пурша, — пояснила Марго. — Rhamnus purshiana. Ее кора была и до сих пор остается распространенным ингредиентом в травяных добавках.
Констанс кивнула.
— Масло полыни.
— Его еще называют цитварным маслом, — кивнула Марго. — Оно довольно токсично, но известно, что его часто использовали в качестве ингредиента в лекарствах XIX века.
— В подвале должно было остаться несколько бутылок, — Констанс остановилась. — Вот и последние два ингредиента: Печаль Ходжсона и Американская тисмия.
— Я не слышала ни об одном из них, — Марго задумалась, — но это, очевидно, какие-то растения.
Констанс поднялась и достала с книжной полки огромный ботанический словарь. Поместив его на подставку, она принялась пролистывать страницы книги.
— Печаль Ходжсона — это водяная ночная цветущая лилия из семейства кувшинковых с эффектным темно-розовыми цветком. В дополнение к своему цвету она обладает очень необычным запахом. Здесь ничего не говорится о ее фармакологических свойствах.
— Интересно.
Ненадолго повисла тишина, затем Констанс продолжила читать.
— Она произрастает только на Мадагаскаре. Очень редкая и ценится коллекционерами водных лилий.
Повисло гнетущее молчание.
— Мадагаскар, — повторила Марго. — Черт, — порывшись в своей сумке, она вытащила планшет, вышла в Интернет и напечатала в строке поиска «Печаль Ходжсона». Проворными движениями пальца она спустилась вниз по записям. — Ладно, у нас есть шанс. Кажется, в Бруклинском Ботаническом саду есть образец этой лилии, — она открыла сайт сада и изучала его в течение нескольких секунд. — Она находится в Водном доме, который является частью основного тепличного комплекса. Но как же мы ее оттуда достанем?
— Есть только один верный способ.
— И какой же?
— Украсть ее.
Замешкавшись буквально на мгновение, Марго кивнула.
— Теперь последний ингредиент, — Констанс вновь обратились к энциклопедии, — Американская тисмия... Растение встречается в болотистых угодьях вокруг чикагского озера Калумет. Цветет над землей меньше месяца. Представляет интерес для ботаников — и не только потому, что у нее очень локализованная среда обитания, но и потому, что это микрогетеротроф.
Марго пояснила:
— Это редкий вид растений, который для своего питания паразитирует на подземных грибах, а не использует фотосинтез.
Вдруг Констанс замерла. Странное выражение проступило на ее лице, пока она продолжала смотреть в энциклопедию.
— Согласно записям, — упавшим голосом произнесла она, — это растение вымерло в начале прошлого века, когда место его обитания было застроено.
— Вымерло?
— Да, — голос Констанс приобрел мертвый оттенок. — Несколько лет назад небольшая армия добровольцев провела тщательный обыск удаленной южной части Чикаго, намереваясь найти образец Американской тисмии. Поиски оказались тщетными.
Констанс положила книгу на место и подошла к угасающему камину. Застыв, словно мраморное изваяние, она принялась медленно сжимать и скручивать руками платок, не произнося при этом ни слова.
— Есть вероятность, — сказала Марго, — что в коллекции музея может находиться ее экземпляр, — снова использовав планшет, она зашла на интернет-портал музея, используя свое имя и пароль. Открыв онлайн-каталог кафедры ботаники, она ввела в поиск «Американская тисмия».
Ничего.
Марго медленно опустила планшет на колени. Констанс продолжала скручивать платок.
— Я могу посмотреть, вдруг в коллекции музея есть нечто похожее, — предложила Марго. — Все микрогетеротрофы очень похожи, и, возможно, имеют сходные фармакологические свойства.
Констанс резко повернулась к ней.
— Заклинаю вас, возвращайтесь в музей! Достаньте все образцы, которые только сможете найти!
«Конечно», — подумала Марго, — «Это повлечет за собой еще и кражу. Боже, как же до этого дошло?» Но стоило ей подумать о Пендергасте, лежавшем наверху, она поняла, что иного выбора у них не было. Чуть помедлив, она заметила:
— Мы кое-что забыли.
— И что же?
— Противоядие, которое Иезекия описал здесь... оно не сработало. Жена Иезекии все равно умерла.
— В последней записи, сделанной рукой доктора Ленга, упоминается о некой маленькой ошибке. Небольшой оплошности. Вы… можете представить себе, что это могла быть за оплошность?
Марго снова вернулась к рецепту. Фактически, он оказался прост в приготовлении за исключением последних двух весьма необычных растительных ингредиентов.
— Это может быть что угодно, — начала размышлять она, какая головой. — Может быть, ошибочные пропорции. Может быть, неудачное приготовление. Неправильный ингредиент. Неожиданное взаимодействие компонентов.
— Подумайте, молю вас, подумайте!
Марго расслышала, как затрещал судорожно скручиваемый платок. Она попыталась сосредоточиться и тщательно обдумать ингредиенты. Опять же, два последних из них были уникальными. Остальные оказались более распространенными, да и в способе приготовления никаких сложностей не было. Должно быть, именно с этими двумя редкими ингредиентами и случилась «оплошность».
Она рассмотрела способы подготовки. Из обоих растений извлекли экстракт, используя самый распространенный метод — кипячение. Обычно это срабатывает, но в некоторых случаях кипячение разрушает определенный комплекс растительных белков. На сегодняшний день самым лучшим методом растительной экстракции в фармакологии считается хлороформ.
Марго подняла взгляд.
— Экстракция этих двух растений при комнатной температуре с использованием хлороформа будет более эффективной, — сказала она.
— Я уверена, что смогу найти хлороформ в подвалах особняка. Давайте же поспешим.
— Мы должны сначала проверить антидот. Мы не знаем, какие вещества присутствуют в этих двух растений. Они могут оказаться смертельно опасными.
Констанс взглянула на нее пристальным взглядом.
— У нас нет времени на проверку. Вчера вечером нам с доктором показалось, что Алоизий чуть оживился, но сейчас его состояние ухудшилось. Прошу вас, идите в музей. Сделайте все необходимое, чтобы заполучить микрогетеротрофы. А я тем временем соберу как можно больше других ингредиентов, какие только смогу найти в подвале, и... — она замерла на полуслове, увидев выражение лица Марго. — В чем дело? Есть какие-то затруднения?
— Музей, — повторила Марго.
— Разумеется. Вы ведь сами говорили, что только в его коллекциях можно найти необходимые образцы.
— Но они хранятся в... в подвале.
— Вы знаете музей лучше меня, — почти отчаянно заметила Констанс. Марго ничего не ответила, и она продолжила. — Послушайте, доктор Грин, эти растения жизненно важны, если мы хотим спасти Алоизия.
— Да. Да, я знаю, что они важны, — Марго сглотнула, затем положила свой планшет обратно в сумку. — Что нам делать с лейтенантом д’Агостой? Мы решили, что будем оставаться на связи, но я не уверена, что мы должны упоминать эти... наши планы.
— Он офицер полиции. Он не сможет помочь нам. К тому же он может попытаться остановить нас.
Марго склонила голову в знак согласия.
Констанс кивнула.
— Удачи.
— Вам тоже, — Марго замешкалась. — Простите, мне любопытно. Та запись... в журнале. Она была написана лично для вас. Что это было?
Примерно мгновение в библиотеке стояла звенящая тишина.
— Перед Алоизием у меня был другой опекун. Доктор Енох Ленг. Человек, который написал в журнале то последнее замечание.
Марго молчала, ожидая продолжения. Констанс никогда добровольно не делилась информацией о себе, Марго почти ничего о ней не знала. Много раз она задавалась вопросом, откуда взялась эта девушка и какие у нее отношения с Пендергастом. Констанс Грин всегда держалась отстраненно и холодно, но сейчас вдруг ее голос сделался мягким, словно она находилась на исповеди.
— Доктор Ленг питал распространенный интерес к определенной области химии. Я иногда выступала в качестве его ассистентки. И помогала ему с экспериментами.
— Когда это было? — спросила Марго. Все это казалось странным: Констанс выглядела чуть старше двадцати, а подопечной Пендергаста она уже была в течение нескольких лет.
— Давным-давно. Я была совсем еще ребенком.
— О, — Марго помолчала. — И какие отрасли химии интересовали этого доктор Ленга?
— Кислоты, — ответила Констанс и слегка улыбнулась: далекой, почти ностальгической улыбкой.
55
Йоргенсен грозился уйти в отставку еще тогда, когда Марго Грин была аспиранткой в Музее Естественной Истории. Эти угрозы сыпались на администрацию и персонал из года в год, а тем временем он продолжал занимать кабинет, из которого, казалось, никогда не выходил. Создавалось впечатление, что он даже не возвращался домой — если у него вообще был дом.